- Оказывали ли вы содействие Гитлеру при захвате им власти в 1933 году?
- Я никакой роли в 1933 году не играл. Я учил своих офицеров не принимать участия в политической жизни. Я боялся проникновения раскола в армию.
- Какие у вас были отношения с Гитлером?
- Наиболее тесные отношения с Гитлером у меня установились с января 1943 года. До этого был период, когда наши отношения переживали кризис. Причины к этому были следующие: летом 1942 года я считал, что Гитлер плохо вел военные действия на Восточном фронте. Гитлер в то время находился в Виннице и оттуда руководил военными операциями.
Я относил это за счет того, что он плохо переносил русский климат: у него были головные боли, повышенное давление крови. Он все время отдавал противоречивые приказания. Я не соглашался с теми приказами, которые он отдавал. Я говорил ему, что его приказы противоречат ранее отданным. В связи с этим наши отношения ухудшились. Еще в начале войны я не был согласен с военными планами Гитлера. В 1942 году я считал, что нужно взять Ленинград, а не идти на Кавказ.
Наиболее острый кризис наступил во время кавказского похода. Гитлер отдал приказ двигаться к побережью Черного моря. Этот приказ был отдан Листу. Лист просил меня приехать к нему в Винницу. Там я встретился с генералом Конрадом. Я еще раз убедился в невозможности осуществить операцию теми слабыми силами, которые были у нас. Второй горнострелковой дивизии было приказано двигаться на юг. Я считал, что нужно приостановить наступление на Кавказ и сосредоточить все силы на майкопском направлении.
Мои предположения подтверждались трудностями транспортировки войск, оружия и боеприпасов. Я полетел в ставку и предложил фюреру отменить свои планы. Это дало повод к тяжелому расхождению между нами. Он упрекнул меня в нежелании выполнять его планы. Между нами произошел невиданный скандал, такого скандала никогда еще не бывало в ставке. Меня должны были сместить с поста. Фюрер не здоровался больше со мной и Кейтелем, не приходил к нам, как бывало раньше, для обсуждения военной обстановки, не обедал с нами. Говорили о моей отставке, о том, что я поеду в Финляндию. Думаю, что он хотел поставить на мое место Паулюса, но последний был связан по рукам в Сталинграде.
Это состояние отчуждения продолжалось до января 1943 года. В январе Гитлер вручил мне золотой значок партии. При этом он сказал, что я поступил тогда неправильно, но это уже позади. Он признает, что я являюсь преданным солдатом; личным другом Гитлера я никогда не был.
- До какого времени вы находились в ставке Гитлера?
- До 23 апреля. В это время генштаб покинул Берлин. Решение Гитлера остаться в Берлине и отослать нас было принято 22 апреля. До этого я стремился уговорить Гитлера уехать на север или на юг, так как было ясно, что Южная Германия будет отрезана от Северной. Гитлер не пошел на это. Мы хотели построить дело так, чтобы юг и север имели самостоятельное военное руководство.
21 апреля Гитлер сказал мне: «Я буду сражаться здесь до тех пор, пока хоть один солдат находится со мной. Когда меня покинет последний солдат, я застрелюсь». Я считал, что на юге можно будет дольше оказывать сопротивление, чем на севере, и поэтому большую часть своего штаба в последний момент отослал на юг.
22 апреля, когда мы пришли в бункер, Гитлер был «не в своей тарелке». Он позвал меня, Кейтеля и Бормана к себе и сказал, что принял решение остаться в Берлине. Я сказал, что через 24 часа Берлин падет. Гитлер был недоволен руководством военными операциями по обороне Берлина. Он говорил, что нельзя сдавать столицу и что он останется, чтобы воодушевлять солдат. Я ему сказал, что армия останется без руководства.
Тогда Гитлер сказал: «Я не хочу, чтобы вы оставались в Берлине». Мы ответили, что не уедем и не оставим его в таком положении. В это время вошел Геббельс. Он говорил со мной наедине. Он сказал, что решение Гитлера изменить нельзя. Он сделал все, чтобы отговорить фюрера, но безрезультатно. Геббельс спросил: нельзя ли военным путем предотвратить окружение Берлина? Я ответил: «Да, это возможно, но только в том случае, если мы снимем с Эльбы все войска и бросим их на защиту Берлина. Американцы, возможно, не БУДУТ дальше наступать».
По совету Геббельса я доложил свои соображения фюреру. Он согласился и дал указание Кейтелю и мне вместе со штабами извне лично руководить контрнаступлением. Поэтому мы в последний момент вышли из окружения и направились в Потсдам. Генерал Кребс остался с фюрером, потому что он был ответствен за Восточный фронт, а не я. Геббельс остался в Берлине потому, что был одним из самых фанатичных борцов за дело партии.
23 апреля мы из Потсдама опять прибыли в рейхсканцелярию. Гитлер снова был на высоте и принял живое участие в обсуждении предложенных нами военных планов деблокады Берлина, 12-й армии генерала Венка был отдан приказ оставить на Эльбе только арьергарды и двигаться остальными силами в северном направлении предприняв наступление на южную часть Берлина. Окруженная 9-я армия получила приказ Кейтеля прорваться на соединение с армией Венка. Генерал Хенрици должен был прорваться к Берлину из района Ораниенбурга.
- Что вам известно о судьбе Гитлера, Геббельса и Бормана?
- Телефонная связь с Берлином у меня была до 12.30 29 апреля. В последний раз я говорил по телефону с Гитлером 28 вечером или 29 утром. Последняя радиограмма за подписью Гитлера поступила в ночь с 29 на 30 апреля. В телеграмме содержались следующие вопросы: «Где Венк? Когда он начнет наступление? Как обстоит дело с наступлением из Ораниенбурга?» Я уверен в смерти фюрера. В отношении остальных не могу утверждать.
- Какие были взаимоотношения у Гитлера с Герингом и Гиммлером?
- В первые годы войны Гитлер полностью доверял Герингу. Он вообще не вмешивался в дела авиации. Постепенно он узнал, что авиация приходит в упадок, а также узнал от всех нас, что если авиация не будет снова поднята на должную высоту, то Германия не сможет победить в этой войне. С тех пор он стал детально заниматься авиацией. Именно в это время он, очевидно, и узнал, что в руководстве ВВС не все в порядке. С этого времени он стал меньше доверять Герингу и в обществе Кейтеля и моем в очень резкой и критической форме высказывался о ВВС и о самом Геринге. Возможно, в ухудшении отношений между ними сыграла роль большая разница в образе жизни Гитлера и Геринга. Таковы были глубокие причины отчуждения между ними.
Об отношениях между Гитлером и Гиммлером могу рассказать следующее: Гитлер узнал, что Гиммлер без его разрешения начал вести переговоры со шведами. Гитлеру об этом стало известно из передач англо-американского радио. Еще раньше Гитлер узнал, что Гиммлер не выполняет полностью его указаний. В течение некоторого времени Гиммлер командовал группой армий «Висла». Его деятельность на этом поприще также явилась, видимо, разочарованием для Гитлера, так как последний надеялся, что Гиммлеру удастся достигнуть больших успехов.
Гиммлер был ловким и довольно умным человеком, однако честолюбивым. Его честолюбие, по-моему, покоилось на том, что он в последние годы заполучил в свои руки большое количество ответственных постов. По его человеческим качествам я ставлю его высоко, так как сам он жил очень скромно, с ним можно было иметь дело, он охотно прислушивался к мнению других, но его масштабы не соответствовали тем задачам, которые на него были возложены. На посту командующего группой армий «Висла» он вел себя как типичный ефрейтор.
- Какие меры были приняты военным командованием и НСДАП по созданию подпольных организаций для тайного противодействия Красной Армии и союзным войскам после вступления их на территорию Германии?
- Мне известно только, что рейхсфюрер СС поручил это дело обергруппенфюреру СС Прицману. Сам я такого рода приказов не видел и не издавал. От нас, военных, не требовали ни доставки вооружения, ни боеприпасов, за исключением «фольксштурма», но это была легальная организация.
Об организации «Вервольф» я услышал по радио между январем и апрелем этого года. Лично я считаю невозможной организацию подпольной работы в Германии, так как всякая партизанская борьба должна поддерживаться извне. Опыт партизанской борьбы в Европе показал, что она возможна только при условии поставки самолетами оружия и боеприпасов. Германия такой возможности уже не имела.
- Что вам известно о местонахождении государственных и военных архивов?
- Об архивных документах штаба я могу сообщить следующее. Важнейшие документы находились постоянно при мне, куда бы я ни перемещался. Основная часть бумаг находилась у моего заместителя – генерала Варлимонта, а впоследствии у Винтера. По миновании надобности последний передавал их в архив или генералу Шерфу, которому они были необходимы для исторических работ. Мне известно, что эти бумаги первоначально находились в Берлине, затем были эвакуированы в Потсдам, Лигниц и далее в Берхтесгаден. Об их дальнейшей судьбе мне ничего не известно.
- Чем объясняется сравнительно слабое сопротивление германских войск на западе в то время, как на востоке продолжались ожесточенные бои?
- До тех пор, пока противник не дошел до Рейна, на мой взгляд, ему оказывалось серьезное сопротивление. Американцы форсировали Рейн по не взорванному мосту, неделями шли тяжелые бои. Но фронт был прорван, моторизация всех вооруженных сил союзников давала о себе знать. Быть может, вы думаете, что в наше намерение входило сдать запад и во что бы тони стало удержать Восточный фронт? Такого намерения у нас не было. Тот факт, что наши войска лучше сражались на востоке, чем на западе, объясняется тем, что наши солдаты боялись русского плена. Англичане и американцы вели очень большую пропаганду, обещая хорошее обращение с солдатами. Во всяком случае, каких-либо указаний со стороны командования по этому вопросу не было.
- Когда вам стало известно о военных планах Гитлера против СССР?
- В ноябре 1940 года Гитлером был издан предварительный приказ. В нем говорилось о предстоящей войне с Советским Союзом и предлагалось всем командующим разработать планы военных операций. В начале декабря 1940 года был издан оперативный приказ о подготовке к войне с Советским Союзом. После получения общих указаний фюрера я вместе со своим штабом разработал план военных операций против России, доложил его фюреру и в начале декабря, на основе этого плана, был составлен приказ за подписью фюрера, который и был спущен в армию, флот и ВВС.
- Как вы лично отнеслись к перспективе войны с Советским Союзом?
- Это решение причинило нам, солдатам, серьезные опасения: опять создавалась угроза войны на два фронта. Война с Россией – это такая война, где знаешь, как начать, но не знаешь, чем она кончится. Россия – это не Югославия и не Франция, где войну быстро можно довести до конца. Пространства России неизмеримы, и нельзя было предположить, что мы можем идти до Владивостока.
Второй серьезной заботой была необходимость делить военно-воздушные силы, которые не полностью разделались с Англией. Предстояло перебросить на восток значительное количество самолетов. Мы, военные, неоднократно обсуждали эти два вопроса. Однако существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первая нападет на нас. Тогда политическое руководство сказало нам, что раньше или позже, но война с Россией неизбежна, что для нас было бы самым правильным самим выбрать время для нападения.
- Когда у вас возникли сомнения в возможности выиграть войну?
- Примерно в феврале 1944 года я в письменном виде доложил фюреру, что если англичане и американцы высадятся во Франции и нам не удастся сбросить их в море, мы войну проиграем. Я сделал это заявление в письменном виде потому, что генералы, находившиеся на Восточном фронте, думали, что на западе бездействует большое количество войск. В это время мне стало ясно, что военными средствами мы войну выиграть не можем. Гитлер признал мою точку зрения правильной, но запретил рассылать этот меморандум командующим ВВС, армии и флота.
- Что вы знаете о работе германских разведорганов в Советском Союзе?
- Всей агентурно-разведывательной работой вне Германии руководил адмирал Канарис, подчиненный непосредственно генерал-фельдмаршалу Кейтелю. Поэтому подробными сведениями о его деятельности я не располагаю. Я знаю только, что разведкой в Советском Союзе руководил полковник Ганзен.
- Как вы оцениваете деятельность немецкой разведки во время войны?
- В общем и в целом я был удовлетворен деятельностью нашей разведки. Самым большим ее достижением является точное установление сосредоточения русских сил весной 1941 года в Западной Белоруссии и на Украине. Другой стороной дела является факт, что мы страдали постоянной недооценкой русских сил. Однако это не было результатом недостатков разведуправления генштаба. Я склонен считать это следствием политического направления руководителей государства.
Генштаб неоднократно докладывал фюреру данные о силе русской армии, о резервах России и т. д. Однако фюрер нас обвинял в преувеличении сил противника. Он полагал, что потери Красной Армии настолько велики, что не может быть и речи о ее усилении. Например, я помню, что в 1942 году начальник разведуправления генерал-майор Гелен докладывал таблицу возможных формирований Красной Армии, после чего Геринг набросился на него с обвинениями, что это преднамеренное преувеличение сил Советского Союза.
Я также знаю, что в нашей разведке были крупные провалы: наиболее крупным явился ее неуспех в ноябре 1942 года, когда мы полностью просмотрели сосредоточение крупных русских сил на фланге 6-й армии (на Дону). Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе. Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имевший решающее значение. После этого провала фюрер с большим недоверием относился к разведывательным данным генштаба сухопутной армии.
Основную массу разведданных о ходе войны – 90 процентов – составляли материалы радиоразведки и опросы военнопленных. Радиоразведка – как открытый перехват, так и дешифрование – играла особую роль в самом начале войны, но и до последнего времени не теряла своего значения. Правда, нам никогда не удавалось перехватить и расшифровать радиограммы вашей ставки, штабов фронтов и армий. Радиоразведка, как и все прочие виды разведки, ограничивалась только тактической зоной.
Из ошибок разведки я могу назвать как пример вопрос о пятой гвардейской танковой армии, которую мы в течение зимы 1945 года потеряли из виду. По вопросу группировки Красной Армии на дальневосточном театре мы получали данные от японского генштаба, причем они не всегда были достаточно достоверны.
- Как вами оценивалось развитие оперативной обстановки на Восточном фронте в период 1943-1945 годов?
- Предпосылки для развертывания кампании 1943 года заключались в следующем:
а) армии Восточного фронта никогда не имели столько дивизий, чтобы располагать возможностью равномерно обеспечивать весь фронт. Можно сказать, что в 1943 году имело место правило: кто атакует, тот выигрывает;
б) принципиальное решение: возможно дольше удерживать инициативу в своих руках путем проведения местных активных операций;
в) частное решение: предпринять спрямление линии фронта в районе Курска, затем провести аналогичную операцию в районе Северной группы армий. Дальнейшее развитие Курской операции не планировалось.
Фюрер колебался в вопросе проведения операции на курском направлении. В частности, он предполагал еще один дополнительный удар в центре Курской дуги. Несмотря на полную уверенность генштаба сухопутной армии, операция не удалась, и за ней последовал значительный отход.
Единственным намерением и единственным планом верховного командования летом-осенью 1943 года было задержаться на каком-нибудь рубеже. Однако это было невозможно, так как войска не могли оторваться от преследующих русских частей, чтобы заранее подготовить оборону.
С этого времени начался постоянный конфликт между фюрером и начальником генерального штаба сухопутной армии генералом Цейтлером. Цейтлер требовал быстрого отхода на тыловые рубежи. Гитлер, указывая на пример Красной Армии в 1941 году, считал, что необходимо биться за каждый метр территории. В этом конфликте я был на стороне Цейтлера. Еще в 1942 году я докладывал фюреру, что считаю необходимым заранее подготовить «Восточный вал» по линии реки Днепр, чтобы иметь возможность противопоставить русским мощный оборонительный рубеж. Это мое предложение не было принято. В итоге бои 1943 года показали, что инициатива полностью перешла к русским, а немецкая армия потеряла, во-первых, подвижность, а во-вторых, больше никогда не получала возможности восстановить свои потерянные кадры.
В отношении плана операций 1944 года я могу сказать, что его фактически не существовало. Мы тщательно анализировали вопрос, где же немецкая армия может предпринять активные действия. На западе войска находились в ожидании вторжения. Ни с одного театра войны нельзя было взять больше для востока. Имелось предложение на проведение активной операции местного значения в районе Броды, но и оно не состоялось.
Впервые мы начали испытывать затруднения в боеприпасах, связанные с падением производства сталелитейной и угольной промышленности. Недостаток в живой силе и количественном отношении удалось преодолеть. Дивизии Восточного фронта к началу летних операций 1944 года были укомплектованы на 75-80 процентов, хотя качество личного состава было гораздо хуже, чем раньше.
Мы предполагали, что удар со стороны русских последует на южном участке, а именно в направлении румынской нефти, поэтому основное количество танковых дивизий сосредоточивалось нами в районе южных групп армий. В это время Гитлер заявил на одном из оперативных совещаний: «Лучше я потеряю белорусские леса, чем румынскую нефть».
Тем не менее, основной удар Красной Армии был нанесен против Центральной группы армий, которая была значительно ослаблена за счет юга. Частной причиной разгрома ЦГП можно считать также малую подвижность и оперативность генерал-фельдмаршала Буша и неправильное использование им резервов. Он ставил резервы слишком далеко, а в условиях 1944 год нельзя было рассчитывать ни на контрнаступление, ни на контрудар, а только на контратаки.
Впоследствии фюрер искал причины разгрома ЦГА в подрывной деятельности предателей – участников заговора 20 июля. Я не был согласен с ним. Причины надо было искать не в предателях, а в недостатке сил. Главным недостаток я считал то, что Восточный фронт никогда не получал возможности создать настоящие резервы. Дивизии, которые выводились во вторую линию, не успевали отдохнуть и снова бросались в бой. Конечно, я понимал, что здесь мы находимся в зависимости от инициативы противника.
Результаты боев 1944 года:
а) русские достигли исключительного превосходства. Это превосходство также имело место на всех фронтах;
б) тем не менее нам удалась стабилизация Восточного фронта.
В дальнейшем мы возлагали серьезные намерения на то, что удаление Красной Армии от своих баз создаст значительные трудности с коммуникациями, что задержит сосредоточение сил русских для продолжения наступления. Действительность показала, что и здесь мы просчитались.
Развитие операций на Восточном фронте в 1945 году в первую очередь определилось неудачей Арденского контрнаступления. Фюрер во что бы то ни стало требовал проведения активных действий в Венгрии с целью выхода на Дунай и Драву. Начальник генерального штаба сухопутной армии генерал-полковник Гудериан попытался возражать, на что Гитлер ответил: «Вы хотите наступать без нефти – хорошо, посмотрим, что из этого получится».
Во исполнение этого намерения фюрера нам пришлось ослабить группировку на берлинском направлении. Впоследствии оказалось, что в Венгрии операция провалилась и не освободила никаких сил для усиления прикрытия Берлина. Одновременно северо-восточнее Берлина Гиммлер сделал все возможное, чтобы ухудшить положение своей группы армий «Висла». Таким образом, к моменту перехода русских войск в последнее наступление мы были абсолютно беспомощны.
Первоначально предполагалось, что Красная Армия нанесет главный удар в направлении Чехословакии, но и здесь мы просчитались. Пришлось бросить на фронт всю запасную армию, но и это не дало никаких результатов. Оборона Берлина выполнялась явно недостаточными силами, но верховное командование не располагало никакими возможностями для ее усиления, что привело к краху.
- Какое было положение с людскими ресурсами в Германии?
- Численность вооруженных сил германии была такова: 1941 год – 6,5 миллиона человек, 1942 год – до 7 миллионов, 1943 – 7,5 – 8 миллионов, 1944 – 7,5 – 8 миллионов. Максимальной численности вооруженные силы достигли к концу 1943 года, когда армия составляла приблизительно 8 миллионов человек.
Потери Германии за время войны ориентировочно составляют: убитых – 2,1 миллиона, пленных и пропавших без вести – 3,4 миллиона, раненых – 6,5 миллиона человек. Минимальная численность призывного возраста составляла 58000 человек, максимальная – 370000. От молодых возрастов в промышленности оставалось 10-15 процентов, от старших – от 50 до 60. Точные цифры мобилизационного напряжения мне неизвестны.
Внутренней проблемой распределения личного состава для нас являлось установление соотношения между боевыми и тыловыми частями. В наступательной войне оно должно было быть 60:40. Но при изменении характера боев необходимо было это соотношение увеличить в пользу боевых частей, что и было доведено до 70:30.
В итоге можно сказать, что нам удавалось получать полноценное пополнение до 1942 года, поддерживать чисто количественный баланс армии – до июня 1944 года. Полное истощение резервов наступило к январю 1945 года.
- Каково ваше личное мнение о Гитлере?
- Личность Гитлера сможет охарактеризовать только история. Безусловно, он гений, необычайный человек, врожденно приспособленный к труду, вечный труженик, удивлял всех своей памятью, которая была феноменальной. Исключительно много читал и был компетентен во всех областях. В личной жизни жил так, как проповедовал, - скромно и просто. Как вождь и военный руководитель исключительно быстро принимал решения. Однако где много света, там много тени.
Недостаток Гитлера – он не знал мира, никогда не был за границей, очень легко поддавался внешним влияниям и становился чудовищно жесток и часто несправедлив к подчиненным. Несмотря на природную мягкосердечность, любовь к детям и животным, в период войны он стал очень резок и жесток. В физическом отношении первые годы войны был вполне работоспособен, но после сказалось напряжение. В последнее время на него оказывали влияние сильное давление крови и больной желудок. После покушения 20 июля у Гитлера появился нервный тик (дрожание левой руки и ноги), он стал сильно сутулиться, однако признаков душевной неполноценности я до последнего времени не замечал.
ДОПРОСИЛ: начальник 5-го отдела 3-го управления НКГБ СССР полковник госбезопасности ПОТАШЕВ
В ДОПРОСЕ ПРИНИМАЛИ УЧАСТИЕ: пом. нач. разведуправления ВМФ полковник ФРУМКИН, нач. Отделения разведотдела штаба 1-го Белорусского фронта полковник СМЫСЛОВ
ПЕРЕВОДИЛИ И ВЕЛИ ЗАПИСЬ: майор госбезопасности ФРЕНКИНА, капитан БЕЗЫМЕНСКИЙ
Фото: militera.lib.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий