ЭКС-ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР ГАЗЕТЫ «Сегодня» Игорь ГУЖВА: Проблемы начались после публикации о полете над «Межигорьем»

 

Ринат Ахметов устами подчиненных озвучил свое решение по поводу конфликта в газете «Сегодня». Приговор оказался зеркальным. Наблюдательный совет объявил об увольнении и главного редактора Игоря Гужвы, и гендиректора «Сегодня Мультимедиа» Алены Громницкой, пишет «Украинская правда». Этот конфликт выплеснулся наружу 8 декабря прошлого года,

когда редакция объявила предзабастовочное состояние, а до этого тлел несколько месяцев внутри холдинга.

В декабрьском заявлении говорилось, что приход Громницкой ознаменовался попытками «внедрить коррупционные схемы публикации заказных статей», а также «ввести цензуру».

После нескольких дней публичных разбирательств на планерках, которые журналисты газеты записывали на видео и публиковали в интернете, было объявлено служебное расследование. На время его проведения Гужва и Громницкая были отстранены от должностей. И 17 январе менеджмент Ахметова огласил решение – с должностей уходят оба, и редактор, и гендиректор холдинга.

Это интервью с Игорем Гужвой записывалось в два захода. Сперва – на встрече с активистами движения «Стоп цензуре», и сейчас – уже после объявления об увольнении редактора. В ходе разговора Гужва подробно излагает свою версию конфликта и приоткрывает завесу над нравами в холдинге «Сегодня мультимедиа». Должно быть, после такого даже ярые адвокаты Партии регионов будут вынуждены признать, что свобода слова в Украине стремительно сворачивается. Алене Громницкой также было предложено прокомментировать обвинения в ее адрес.

– Игорь, как вы восприняли решение владельца газеты «Сегодня» провести нулевой вариант – уволить и вас, и Алену Громницкую?

– То, что Громницкую будут увольнять, это уже сразу было понятно. Не может работать генеральный директор в коллективе, в котором она не пользуется авторитетом.  Вопрос о моем увольнении, насколько я понимаю, был решен после того, как я отказался подчиняться цензору в газете. Это было еще летом. Собственно, после этого и начались все проблемы. Поэтому, когда мы шли на акцию, я понимал, чем рискую.

Но акция – это была единственная возможность сломать систему цензуры, которую пытались выстроить у нас в издании. В конце концов, наш акционер Ринат Ахметов постоянно подчеркивает свою приверженность прозрачным правилам игры. Он об этом же говорил в своем заявлении по поводу ситуации в нашей газете. Но, видимо, набсовет во главе с Екатериной Лапшиной и членом набсовета Натальей Изосимовой считает совсем иначе.

 

Поэтому меня и уволили – за то, что раскрыл схемы цензуры. Они, видимо, убедили Ахметова, что я опасный бунтовщик, нарушил корпоративную этику... Хотя, на самом деле, я пытался отстаивать те принципы, которые официально декларирует СКМ в отношении нашего издания.

Например, на следующей неделе выходит наш совместный проект с «Нью–Йорк Таймс» «Украина и мир: глобальная повестка 2012». Приедут представители «Нью Йорк Таймс». Как им будут объяснять происходящее в газете – непонятно.  Теперь мы надеемся достучаться до Ахметова, чтобы он обратил внимание на ситуацию и непосредственно в нее вмешался. Коллектив уже принял соответствующее заявление, несмотря на то, что набсовет пытался внести раскол в наши ряды.

Собственно говоря, именно питая надежду на то, что никаких заявлений не будет, они и пошли на мое увольнение. Не имея на то никаких юридических оснований. Ведь они мне не предъявили никаких доказательств моих нарушений. Меня уволили по статье прекращение трудового договора, хотя он у меня бессрочный.

 Не согласовано было увольнение и с профсоюзом. Короче говоря, беспредел. А то, в каких формулировках они прощаются с Громницкой, утверждая, что факты не подтвердились, вообще выглядит как плевок в лицо трудовому коллективу, который собрал достаточно доказательств ее вины.

– Что вы теперь планируете делать?

– Бороться. Они пытаются мне сказать: «Смотри, Игорек, вот мы тебе предлагали уволиться по–хорошему. Ты отказался, сказал, что не можешь бросать трудовой коллектив, который вместе с тобой подписал это письмо. Так мы теперь тебя просто выставляем на улицу. И чего ты добился своим дон кихотством?».

Поэтому отступать я не буду. Схемы цензуры, которые пытались и, скорее всего, будут пытаться внедрить в газете «Сегодня», проталкивание джинсы – это опасность для всех СМИ нашей страны. А опасность надо уничтожить. Если в «Сегодня» нам этого не удастся добиться, я и моя команда будут делать новый проект.

– По вашему мнению, какова роль владельца газеты Рината Ахметова в процессах, происходящих в газете «Сегодня»?

– У меня нет оснований полагать, что Ринат Ахметов санкционировал эти действия набсовета и бывшего генерального директора Алены Громницкой относительно цензуры. То что он декларирует – это прозрачность, цивилизованные правила игры. У меня нет оснований ему не доверять.

 – С чего начались разговоры о внешнем вмешательстве в работу редакции газеты «Сегодня» и цензуре в нашей газете?

– Все началось с публикации о полете над «Межигорьем» в апреле 2011 года. Она вызвало резкую реакцию у представителей набсовета, у меня спрашивали, кто мне ее заказал и сколько мне за нее заплатили. Я доказывал, что это не так, что это наоборот очень качественный материал. На время все затихло. Но где–то в мае 2011 у нас в редакции появился некто Михаил Батиг. Как мне сказал Гильермо, его привела к нам Екатерина Лапшина. Он начал пытаться вносить свои правки в редакционные материалы.

 

– Какие?

– Например, он мог распорядиться снять фото. Какое–то безобидное. Мотивация: «Оно не понравилось Анне Герман». Я тогда пошел к тогдашнему генеральному директору «Сегодня мультимедиа» Гильермо Шмитту с вопросом о том, что происходит. Он мне ответил: «Надо пересидеть два – три месяца, и он уйдет».

Я не согласился, но Гильермо меня убеждал с точки зрения логика западного менеджера – мы должны быть лояльными менеджерами корпорации. Если корпорация приняла решение временно так поступить, то так пусть оно и будет. Я тогда сказал, что из уважения к Гильермо я шум поднимать не буду. Но я принципиально не согласен с таким подходом, и материалы снимать не буду. Собственно с тех пор, видимо, и пошел процесс переосмысления у набсовета моего соответствия занимаемой должности.

– Какие примеры были вмешательства со стороны Михаила Батога?

– Был репортаж из Польши Дмитрия Короткова. К нему была совершенно глупая претензия, что мы написали что–то вроде – цитирую приблизительно: мол, польская пресса была занята визитом Обамы, поэтому Януковича практически не заметила; оно и к лучшему для него. А это был май месяц, в разгаре дело Тимошенко, воспринимаемое поляками очень негативно. Но нам было сказано, что очень плохо, что мы пишем «на него не обратили внимания и это хорошо». Но эту публикацию я снимать не стал.

Единственный раз, когда я пошел на снятие публикации – это был вообще очень показательный случай. Помните историю о том, как на плакате в воинской части заменили голову Ющенко на голову Януковича? Поступил звонок от Гильермо с указанием снять (все указание от Батига я получал через Гильермо). Я вступаю в дискуссию, объясняю – мол, это же ерунда, смешной казус, о котором пишут все. На что Гильермо мне отвечает: «Если ты это не снимешь, то тебя уволят, а меня убьют». Из соображений чистого гуманизма к господину Гильермо я пошел на это, предупредив, что это последний раз.

МНЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО О КОРОЛЕВСКОЙ НАДО ПИСАТЬ ХОРОШО

– От кого поступала эта команда снимать материалы, как вы считаете?

 – Я не знаю. Единственная фамилия, фигурировавшая в разговорах, это Герман. Но вернемся к цензору. Итак, прошло два месяца. И вместо ухода Батига ушел Гильермо. А на его место, как известно, пришла Алена Громницкая. Перемены начались буквально на четвертый или пятый день. Газета должна сдаваться в типографию в 18:30. В 19:00 22 июля звонок от Громницкой: «Я остановила печать газеты». Там была статья о дачах ДУСи в Крыму, куда она хотела внести небольшие правки, чтоб смягчить острые углы. Я вступил в дискуссию, но она сказала, что с такими формулировками газета не выйдет.

 Я тогда на прямой скандал не пошел, чтоб не срывать номер и внес эти правки, тем более, что они не были принципиальными. Но основные конфликты с Громницкой были по поводу политики в отношении «джинси». При первой же встрече она у меня задала вопрос, как у нас обстоит дело с заказными публикациями – то есть рекламными материалами без соответствующей маркировки.

Я сказал, что никак. И это правда. С тех пор, как я стал главредом, у нас заказуха была запрещена как класс. Только официально и только с плашкой. Но перемены начались достаточно быстро. Громницкая начала ездить по регионам, где встречалась с Костусевым (мэр Одессы), Цимбалюком (тогдашний губернатор Львовской области), Кернесом (мэр Харькова), и предлагала им дружить.

Она уверяла, что речь идет чисто о рекламе, но как–то после этого тот же Костусев, с которым у нас были до того нормальные рабочие отношения, стал устраивать скандалы: «а почему вы написали то», «а почему не пишите об этом». То же и по другим городам.

Например, в конце августа мы готовим харьковский спецвыпуск (мы устраиваем бесплатные раздачи газеты ко дню города). Хотели взять интервью у Геннадия Кернеса. Звоним ему, а он отвечает: «Нет, я вам интервью давать не буду, потому что я уже с Аленой договорился о другом формате».

В итоге: на второй полосе – Кернес, вполне довольный жизнью, рассказывает о своих успехах. Тогда я уже через ее голову обратился к главе наблюдательного совета Екатерине Лапшиной, и сказал, что это не дело – так я работать не хочу, на подобных материалах должна стоять плашка «на правах рекламы». В газете с тех пор действительно такие материалы проталкиваться перестали. Но Громницкая взялась за сайт. Там стали выходить на правах рекламы материалы без всяких пометок.

Последним таким случаем была публикация в газете речи Дмитрия Фирташа. В бумажном варианте она вышла под рекламной плашкой «Официально». На сайте этот же материал вышел без всяких маркировок, под шапкой «Газета «Сегодня» публикует полную речь Дмитрия Фирташа на съезде работодателей».

После этого наш директор по new media Артем Лозинский подошел к своим сотрудникам и спросил: эта публикация проходила через рекламный отдел? И получил ответ: нет, она была размещена по прямому указанию Дмитрия Белянского, доверенного лица Громницкой, формально он был назначен на должность директора по развитию мультимедиа. К тому времени, кстати, Лозинский написал заявление об увольнении и должен был уволиться, как и положено, через две недели, но ему сказали покинуть помещение редакции в течение двух часов.

Дальше пошла тема по Наталье Королевской. Несколько раз Громницкая мне говорила, что о Королевской нужно писать хорошо. Это было подозрительно, ведь всем известно, что о Королевской редко пишут бесплатно в СМИ. Тем более, что от нее редко исходит что–либо общественно значимое.

– Позиция «дружить с Королевской» – это была позиция Громницкой или Ахметова?

– Я не могу сказать. Могу лишь уточнить, что напрямую от акционеров никаких указаний не поступало.

– Поступали ли вообще от Ахметова какие–то указания?

– Смотрите, я стал редактором «Сегодня» в 2003–м году. Летом 2004–го нас пытались подсадить на темники. Тогдашний гендиректор Леонид Цодиков ходил к Сергею Васильеву (тогдашний руководитель управления информационной политики Администрации президента). Я по темникам работать не стал и из–за этого периодически возникал вопрос о моем увольнении.

Но в итоге вопрос решился по–другому – они придумали вкладыш к газете, который вкладывали прямо в типографии. У меня состоялся тогда очень серьезный разговор, я сказал, что не хочу так работать, тем более мне предложили возглавить журнал «Эксперт–Украина», который только создавался. На что мне ответили: «Подожди, после выборов все станет на свои места».

И действительно – после выборов все нормализовалось. Ну, были какие–то общие ценностные ориентации, но, грубо говоря, когда, мы комментировали события по «ширке» между Юлей и Партией Регионов, то мне никто не говорил, что надо пропагандировать ПР и БЮТ.

Бывали неагрессивные звонки: «А вот возьмите нашу точку зрения». Единственная серьезная тема возникла в конце лета 2009 года, в начале предвыборной кампании по выборам президента. Если говорить обтекаемо, речь шла о Юлии Тимошенко. Но эта тема быстро сошла на нет. Так что с акционерами у нас было все более–менее нормально – по сравнению с другими СМИ.

– Какая именно статья о Королевской вызвала недовольство?

– Мы описывали историю о митинге, где Королевская долго говорила и чуть не забыла упомянуть про Юлю. Алена Громницкая тогда была в Америке. Она оттуда дозвонилась не мне, а Белянскому, и сказала убрать из материала эту ироническую фразу. В общем, и по Королевской, и по другим, схема классическая – с этим мы дружим, поэтому о нем либо хорошо, либо ничего.

– По судебному процессу над Тимошенко были какие–то указания?

– Нет, ничего не было. Процесс мы освещали по своему разумению, и очень смеялись когда «Зеркало недели» писало, что «Сегодня» делает из Киреева героя, и видно, мол, таков заказ акционера. Да, по Юлиному процессу мы не занимали однозначной позиции, мол, то, что ее посадили – это плохо. Мы давали две точки зрения: есть мнение – что плохо, есть мнение – что хорошо.

В СТРАНЕ СУЩЕСТВУЕТ ЦЕЛЫЙ РЯД ТАБУИРОВАННЫХ ТЕМ

– Как вы подошли к предзабастовочному состоянию в декабре 2011 года?

– Ключевую роль сыграл сайт «Сегодня». Если что касается газеты, то здесь было мало посвященных в ситуацию. А то, что происходило на сайте – видели все. К тому же уволился главный редактор сайта Михаил Ганицкий. Я, как честный менеджер, озвучил еще раз конфликт перед Изосимовой и Лапшиной. На что мне дали понять, что они занимают сторону генерального директора. Был еще очень серьезный момент по поводу регионов. Они ставили вопрос о сокращении региональных редакций, в ответ мы подали альтернативный план, в котором предлагали переориентировать людей на работу на сайте, но этот план зарубили. 28 ноября мы написали письмо Ахметову, которое подписала вся редакция, кроме тех людей, которых не было тогда на рабочем месте.

– Вы можете показать это письмо?

– Есть этический момент: мы сразу говорили, что оно закрытое и касается нас и акционера. Ахметов получил письмо в тот же день и через своего пресс–секретаря Елену Довженко передал, что поручил разобраться в конфликте. Но 6 декабря меня вызвала Лапшина и говорит, что, мол, да расследование мы проведем, но сейчас надо урегулировать ситуацию, потому что она взрывоопасна. «Каким образом?» – спрашиваю. «Ты должен написать заявление на увольнение по соглашению сторон. А по условиям мы договоримся».

Я сказал, что не могу так поступить, потому как получается, что я всех подбил написать письмо, чтобы себе выторговать какие–то деньги. Я сказал, что такое решение для меня неприемлемо, потому что я работал с этими людьми бок о бок и после этого не смогу смотреть им в глаза.

«Ну, хорошо, – отвечают мне, – подумай до понедельника...» Я ухожу думать до понедельника и со всеми советуюсь: что делать? Трудовой коллектив говорит, что надо идти до конца, что коллектив готов к забастовке...

Вопрос с понедельника был перенесен на четверг, когда состоялась встреча с Лапшиной, Натальей Изосимовой, директором фонда «Эффективное управление», и Олегом Поповым, генеральным директором СКМ.

Попов говорит: «Ну, подумал ли ты, Игорь, над нашим предложением». Я сказал, что предложенный вариант мне не подходит, я не могу предать коллектив, который вместе со мной подписал письмо. У меня были иные варианты решение проблемы, но я не успел их сказать – Попов говорит: «Других вариантов не будет. У нас человек либо увольняется по–хорошему, либо мы сами его увольняем, так что считай, что ты уволен». «Какие основания?» – спрашиваю. Он отвечает: «Вам скажут». Все? Все.

– А в чем состояло предложение, которое вы хотели озвучить владельцам «Сегодня»?

 – Я хотел предложить редакционный кодекс, и независимую редакционную политику, ну и понять, как дальше живем. Я хотел, чтобы была исключена возможность цензуры в издании, чтобы не было запретных тем. Подчеркну: наша газета всегда занимала взвешенную позицию по отношению к органам власти. И у меня всегда были нормальные отношения с представителями власти. Поэтому нас вряд ли можно было обвинить в том, что мы как–то мочили власть. Но тем людям, которые на нас давили и внедряли схемы цензуры, видимо, нужно было другое – полное подчинение, контроль, сервильность.

– С другой стороны, ваша публикация съемки с вертолета над «Межигорьем» могла восприниматься как выпад против Януковича. Неужели акционер не знал – ведь это же бюджеты, запрещенная зона...

– Поймите, мы сами придумываем в газете, что и как нам писать. Бюджет съемки составил 900 долларов. Запрещенная зона для полетов на момент публикации был по ГОСТам 1969 года, потому что в 1969–м году еще не было техники, которая бы могла так снимать. Вот я читаю новость: «Янукович арендует вертолет и будет летать на работу из «Межигорья». И я как редактор думаю: «Давайте и мы арендуем вертолет и пролетим тем же маршрутом. Засечем время, посмотрим, какие виды у него будут из окна».

Эта идея пришла мне в голову прямо на планерке, и мы пошли над ней работать. Начали обзванивать вертолетные клубы. Скажу, что нашли единственного вертолетчика, который согласился. И то только потому, что он до конца не представлял, чем ему может грозить полет над «Межигорьем». Потом он уже говорил, что если бы знал, то не согласился бы. А так, я согласовал с Гильермо этот полет, написал служебку на 7 200 грн., он ее подписал.

Мы до того раз 100 писали про «Межигорье». И потому я не мог предположить, что эта публикация вызовет столь серьезный резонанс. Тем более, что я несколько раз по этому поводу говорил с высокими чинами в Администрации президента и они мне говорил, что вообще не видели каких–то проблем в этой публикации. Но, видимо, есть какие–то и другие чины, которые хотели, чтобы газета «Сегодня» была полностью под их контролем и писала в стиле советского агитпропа.

– В принципе, если смотреть другие медиа Ахметова, то они, в отличие от «Сегодня» не выглядят жестко ангажированными под власть – ни ТРК «Украина», ни tochka.net...

– По поводу практически всех наших телеканалов, за исключением некоторых, можно сказать одно – там есть целый букет запретных тем. И это табу жестко соблюдается. И именно это табу убивает журналистику. Когда есть темы, которые нельзя трогать, нет журналистики. К числу этих табуированных тем, как правило, относится «Межигорье», приватизационные процессы, личная жизнь политиков, если в ней они предстают в негативном или ироничном контексте. Поэтому телеканалы могут давать мягкую позицию по каким–то общеполитическим темам, но не трогать эти табуированные темы. У нас же позиция другая. Если вся страна говорит о «Межигорье», то мы не можем об этом не писать.

Во всем происходящем просматривается некая генеральная линия на уничтожение прессы как место обсуждения общественно значимых тем: «Газеты по–киевски» уже нет. Теперь принялись за газету «Сегодня», которая пишет о чем говорит страна. Совершенно очевидно, что мое увольнение – это всего лишь первый ход к новым попыткам внедрить в издании цензуру и запретные темы. Но, надеюсь, наше сопротивление этого не допустит.

– Вы говорите о борьбе с цензурой. Но в то же время, журналисты, которые раньше работали в газете «Сегодня», напрямую обвиняют в цензуре лично вас – Ирина Соломко, Светлана Тучинская, Евгений Ихельзон...

– Я бы предложил вынести личности за скобки. Да, я главный редактор, да я редактирую газету и часто вношу существенные правки в материалы. Да, кто–то это может трактовать как акт цензуры. Но на самом деле к цензуре это никакого отношения не имеет. Это мои прямые обязанности как главного редактора – соблюдать те нормы и стандарты, которые есть в газете. В конце концов, моя фамилия стоит в конце газеты и я, как редактор, несу ответственность за все, в ней написано.

Я не правил материалы в пользу какой–то политической силы и не снимал материалы, потому что они были кому–то там неугодны. Я слежу за сбалансированностью тем.  Мое мнение, что у газеты может быть своя идеологическая позиция. Так есть во всем мире – кто–то придерживается либеральных ценностей, кто–то консервативных, кто–то еще каких–то. Но запретных тем и замалчиваний быть не должно. Журналистика должна давать полную картину мира. А не ту кастрированную картину, которую подают сейчас многие телеканалы. Сейчас они, судя по всему, хотят кастрировать и прессу.

Источник: http://rassledovanie.org.ua

Фото:censor.net.ua