В издательстве «Вагант-Москва» вышла книжка запорожца Юрия Сушко «Владимир Высоцкий: Ах, сколько ж я не пел…». Тираж – 1000 экземпляров. Юрий Михайлович Сушко – историк по образованию, окончил Запорожский пединститут (ныне университет). Но учителем не стал. Правда, честно отработал учебную четверть в школе. Затем – армия, газеты «Комсомолець Запоріжжя» («МИГ»), «Индустриальное Запорожье», областной комитет Компартии, где (после ухода Виталия Воловика и Евгения Карташова)
стал последним заведующим идеологическим отделом.Затем пробовал себя в различных ипостасях, работал в органах власти, в бизнесе. Наш корреспондент встретился с Юрием Сушко и попросил ответить на ряд вопросов. По-журналистски общались на «ты».
-Юра, я не буду распространяться о Высоцком, о его популярности и любви к нему. Достаточно сказать, что капитан Жеглов из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» воспринимается нами как сам Высоцкий. Я уже не говорю о песнях, которые знают все и каждый. Тем не менее, таких фанатов его творчества, как ты, поискать еще надо! Я слышал, что у тебя собрано великое множество его песен, стихов, литературы о нем, его собственных высказываний… Кем был, кем стал для тебя Владимир Высоцкий?
- Я не отношусь к фанатам его творчества, не ездил за ним по гастролям, не искал специально встреч, как это обычно делают настоящие фанаты. Но однажды, еще в юности, будучи пацаном, я услышал и увидел Владимира Семеновича в документальном фильме «Срочно требуется песня». Я был потрясен. Он буквально взял меня в тиски и не отпускает до сих пор. Как я говорил, я не фанат, но не упускаю малейшую возможность узнать что-то новое о нем, его творчестве и жизненном пути, оборвавшемся так неожиданно.
Кто он? Что он? Мне подобные вопросы задавали, правда, не официально, а просто в дружеских беседах. Действительно, кто он как поэт, как актер, как певец, как композитор? Когда меня первый раз спросили, я задумался и постарался, прежде всего, ответить на него сам себе. Это, наверное, то, что необъяснимо. Ну, разве он выше Шостаковича в музыке, Пушкина в поэзии? А ведь он был еще великолепным художником. Я видел его рисунки, прекрасные рисунки – шаржи, пейзажи… Он был сценаристом, прозаиком… Это сплав, неразрывное соединение. Нельзя разделить: вот здесь он поэт, вот здесь композитор, вот здесь актер, вот здесь художник и т.д. Это, безусловно, явление. И явление неординарное.
Первое впечатление, я говорил, было колоссальным. А потом появилась потребность слушать и читать этого человека. Ты помнишь 60-е годы. Я с удовольствием слушал Визбора, Клячкина и других бардов. Я прекрасно к ним относился и отношусь. Хорошие молодые ребята сочиняли отличные, светлые, добрые песни. И мы с удовольствием их пели и могли петь. Высоцкого не пели. И никто не мог петь. Я думаю, и никто не сможет. По крайней мере, так, как он.
Потому что это было слишком сильно, это было выше сил. Представляешь, когда он поет, когда он смотрит на тебя (а у меня были такие моменты), то кажется, он в душу твою глядит, и ты перед ним, под его взглядом предстаешь совсем незащищенным. Вот он поет и смотрит тебе в глаза, а ты - как на кресте распятый. Что ты чувствуешь?
А песен, стихов, литературы о нем (и своих работ в том числе) у меня действительно много. Потихоньку-помаленьку я собирал все, что касалось творчества и самой личности Высоцкого. Трудно? Но, в конце концов, все можно преодолеть, было бы желание.
- Как задумывалась и как писалась книжка? Кстати, это первая?
- Книжка первая. Но мои публикации, статьи о Высоцком были. Первые десять лет после смерти Владимира Семеновича я молчал. Знаешь, было столько «друзей», воспоминателей, кто лично знал его, сидел с ним за одним столом, бывал в компаниях и т.д. – сонмище! Я не хотел подпадать под эту категорию: вот, мол, еще один выискался мемуарист. Потом из Москвы из журнала позвонили и настоятельно просили написать. Я подумал и написал статью о нем. Так и пошло. Были публикации и в местной печати.
А книжка получилась из тех россыпей, которые я, как старатель, добывал по песчинке – где из упоминания, где из бесед и встреч с разными людьми. И в Москве, и в Запорожье, и в Питере, и в Одессе… Причем, повторяю, я специально туда за материалом не ездил, не преследовал такую цель. Название книжки – это цитата, взятая из стихов Высоцкого.
- Понятно, это книга о неспетых пенях, несыгранных ролях Владимира Высоцкого. Скажи, достоверны ли факты, источники информации?
- Не знаю. Вернее, можно сказать так: я верю в искренность источников, но достоверность фактов стопроцентно подтвердить не могу. Да это и трудно сделать. Но я «ни единой строчкой не солгал».
- И все-таки эта книжка рассчитана не на массового читателя, а больше на фанатов и исследователей его творчества. Почему? Потому что она приводит, можно сказать, сыплет факты, каждый из которых достоин отдельного исследования и объяснения. Согласен?
- Согласен полностью. Но у меня были публикации и другого плана, например, о пребывании и выступлениях Высоцкого в Запорожье, большая статья в журнале «Вагант-Москва» с фотографиями Славы Тарасенко, потом вторая – это уже запись воспоминаний Славы Тарасенко о том, как он настойчиво преследовал Высоцкого в Подмосковье в 1976 году. С десяток клубов с ним тогда объездил, где выступал Владимир Семенович. Снимал его, общался с ним.
И вот, работая над статьями, изучая имеющиеся материалы, я задумывался о том, как много мы потеряли. Книжка не совсем правильно названа. Правильнее, наверное, было назвать: «Высоцкий, которого мы потеряли». Кому мы обязаны тем, что потерянно для нас? На что сохранилась обида? В этом суть. Но, если бы то, что не спето, что не сыграно, осуществилось, реализовалось, мы бы имели в два раза большего мастера кино, и в театре, и в поэзии.
- В книге ты приводишь много фильмов, где Владимир не спел, не сыграл. Честно скажу, я многие из них не смотрел, даже на экранах запорожских кинотеатров они, по-моему, не появлялись, не говоря уже о спектаклях. А ты все упомянутые в книге фильмы смотрел? На всех спектаклях бывал? Все, что написано о Высоцком, читал?
- На эти три вопроса буду говорить так: да, фильмы смотрел. Да, на спектаклях был. Да, читать читал. Может быть, не все. А читал я и много такого, что не опубликовано.
- Как же это удалось?
- Тот, кто хотел, тот это видел и читал. Ну почему не мог? Если я захотел… Похороны были 25 июля, а 28 июля 1980 года я уже смотрел полный репортаж западногерманского телевидения с похорон здесь, в Запорожье, заснятый на видеопленку. Тогда у некоторых людей уже имелась такая техника.
Что касается художественных фильмов, то здесь каждому фильму присваивались первая, вторая и третья категории. В зависимости от этого они в кинопрокате демонстрировались на первых, вторых и третьих экранах. И ты мог выбирать, куда пойти, - или в кинотеатр имени Довженко на первый экран, или в кинотеатр «Ровесник» на второй. Но в них непременно разные фильмы. Конечно, нельзя объять необъятное, но, как ни странно, мы к этому стремимся.
Фото. Запорожские журналисты. Крайний справа - Юрий Сушко.
- Известно, что Высоцкий был в Запорожье, Мелитополе, Вольнянске. Где еще в нашей области?
- Все.
- Как вы встретились? Подружились?
- Встреча была довольно интересная. Я уже рассказывал об этом в полумемуарных записках. Мне в 1978 году было 24 года, а Высоцкому исполнилось 40. Я был, может, не совсем юным, но еще восторженным молодым человеком и работал в газете «Комсомолець Запоріжжя». Дело происходило во дворце спорта «Юность», где Высоцкий давал концерт. Одного амбициозного журналиста из областной партийной газеты он просто-напросто отшил, то есть выгнал.
Ну, думаю, как же мне быть? Набрался храбрости и зашел к нему в артистическую уборную. Чем уж я ему понравился, не знаю, но принял он меня нормально. Познакомились. Он спросил, как меня зовут, и пресек мои попытки называть его по имени-отчеству, сказав, что зовут его Володя. Спросил: «А что, недостаточно того, что я говорил со сцены?»
Я ответил: «Нет». Затем я задавал откровенные вопросы о творчестве, технологии его в театре, кино, поэзии, и он довольно откровенно отвечал. Может быть, от того, что вопросы были острые и нестандартные, может быть, потому, что я нашел правильный тон разговора и подход, беседа прошла интересно.
В эти дни, с 28 по 1 мая, что он был в нашем городе, я общался с ним очень плотно. Бывал не только на его концертах, но и в номере гостиницы «Интурист», где он жил.
- И как вел себя хозяин?
- Очень просто и хлебосольно. Приглашал за стол, если сам обедал… Кстати, он очень здорово и оригинально готовил чай. Смешивал понемногу различные чаи – индийский, китайский, цейлонский, краснодарский, чего-то добавлял еще… Получался такой букет! Такой аромат!
- Какие конкретные вопросы задавал? Приведи хотя бы один. Я слышал, что и Слава Тарасенко захаживал к нему.
- Да. Вот он, например, задал вопрос: «Почему ты, Володя, не читаешь стихи Саши Черного, который, по-моему, близок тебе по духу?» На что Владимир Семенович ответил: «А я чужих стихов вообще не читаю». Сделал паузу и великолепно, мастерски прочитал стихи Саши Черного
- При вашем обращении что он рассказывал? Пел? Как? За столом? С гитарой? Без?
- Вопрос сложный. Поскольку я заходил к нему со Славой утром перед концертом. Он завтракал, приглашал к столу: «Берите, ребята, вот сыр, вот колбаса, вот кофе…» И сам, чувствовалось, торопился, чтоб не опоздать. Между концертами было какое-то время, и он стремился использовать его с толком – побывал на Хортице, на Днепрогэсе. И был очарован островом, большое впечатление оказала на него и плотина.
Петь его никто из нас не просил. Программа у него и без того была насыщенной. Но он как-то неожиданно перед выступлением за кулисами (а в первом отделении концерта пела какая-то группа, что-то вроде «Здравствуй, песня» или «Фестиваль», и она уже заканчивала выступление) взял гитару и, глядя мне в глаза, тихо запел, причем новую песню: «Я сам с Ростова, а вообще – подкидыш, И мог бы быть с каких угодно мест. И если ты, мой Бог, меня не выдашь, То и свинья моя меня не съест…».
Я, честно говоря, обалдел. Хотел запомнить всю, но не мог. Песня довольно длинная – о драматической судьбе Чечено-Ингушетии. Она и сегодня очень актуальна. Очевидно, Высоцкий проверял на мне ее восприятие. А когда он впервые исполнил ее публично, то Махмуд Эсамбаев, народный артист СССР, взошел на сцену, рухнул на колени и целовал ему ноги. Настолько потрясен был.
Вместе с тем в политике Владимир Семенович хорошо ориентировался и не шел, как принято считать, напролом, а был довольно сдержан. Я помню, как ему принесли том его стихов, изданных во Франции, с предисловием, характеризирующем его как гонимого поэта. Он повертел его в руках, но автограф не поставил. С тем ребята и ушли.
А я, кстати, подарил ему двухтомник собранных мною его песен, отпечатанных на машинке. С благодарностью и несколько смущенно принял его Владимир Семенович: мол, как это, мои стихи, ты собирал и даришь мне?
На втором экземпляре, который я оставлял себе, он написал: «Сушко Юрию Михайловичу с уважением к его настойчивости и терпению. Добра!» Собрать рассеянные по стране его песни в такой двухтомник было делом действительно нелегким.
- Расскажи, пожалуйста, какую-нибудь историю о Высоцком или рассказанную им.
- Последний день пребывания Высоцкого в Запорожье. Перед его выходом на сцену он говорит мне: «Юра, ну что ты слушаешь мои концерты из-за кулис. Спустись в зал, оттуда лучше будешь воспринимать». Я не возражал. Тогда он тут же ловит Алексея Мироненко, организатора концерта, который мотался за кулисами по сцене, и говорит: «Леша, это мой друг. Посади его, пожалуйста, на самое хорошее место».
Мироненко хватает меня, а Высоцкий говорит: «Погоди». Обнял меня и сказал: «Пока». Мироненко усадил меня прямо около сцены, возле радиста. Поднял занавес, Владимир Семенович вышел на сцену и сказал буквально следующее: «Сегодня в зале присутствуют мои друзья. Поэтому я буду петь очень много». Зал взорвался аплодисментами. Он спел первую песню – «Братские могилы». Потом посмотрел на меня и сказал: «Ну что, доволен?»
Валерий Коваленко, газета «Досье»
Комментариев нет:
Отправить комментарий