1998 год – убийство Вадима Гетьмана. Никаких политических объяснений никто практически не выдвигал – только коммерческие. К тому времени он уже, кстати, не был главой Национального банка. У нас с ним были нормальные, скорее хорошие отношения. Он был, в общем, как все наши банкиры того времени. Называть их банкирами можно было в значительной мере условно. Это были советские банковские работники. Так, по-моему, точнее всего.
Советские банковские чиновники с
менталитетом «социалистического хозяйства». Украина очень долго, недопустимо
долго не переходила на свою валюту. Это в большой степени из-за Гетьмана, лично
Вадима Гетьмана. До сих пор не могу понять причины его нежелания вводить
национальную валюту. Украина сделала это последней из бывших советских республик.
Это было время, когда менталитет советских банковских служащих парадоксальным
образом совпадал с интересами первых крупных мастеров наживы на теневых схемах.
Скажу сейчас, даже если уже
говорил… И буду повторять при всякому случае. Советский, социалистический
менталитет большинства наших народных депутатов продиктовал им подавляющие
большинство законов и правил, за которые им должны быть вечно благодарны
большие и малые рвачи послесоветского периода. Разумеется, они, народные
депутаты, думали не о выращивании «диких капиталистов», а о «народном благе», о
«социальной справедливости», о государственном контроле за частной
собственностью и предпринимательством, о соблюдении государственных интересов.
Обратный результат достигался помимо их воли.
Отсутствие национальной валюты
предоставляло огромные – огромнейшие! – возможности для сколачивания первых
крупных капиталов. Причем налаживались не банки, а банкиры, именно они, бывшие
советские банковские служащие. Они играли на разнице валютных курсов Украины, России,
прокачивали колоссальные суммы денег через свои учреждения и выводили их
куда-то в оффшорные зоны. Ну а самое главное то, что тормозилась нормализация
положения в экономике, перевод ее на полноценные рыночные начала.
В следственных органах очень много
материалов по этому делу, но все застопорились из-за того, что выпали, так
сказать, «промежуточные звенья» - многие носители ценной информации оказались в
мире ином.
Не знаю, насколько корректно
сравнивать Вадима Гетьмана с Виктором Геращенко, председателем правления
Госбанка СССР в 1989-1991 и председателем Центробанка России в 1992-1996 и в
1998-2002 годах, но я почему-то вспоминаю как раз фамилию последнего. У
Геращенко есть харизма большого человека в банковском деле, крупного ученого,
автора многих учебников, и вообще, он, конечно, личность незаурядная. 13 лет
работал в заграничных советских банках – в Англии, Германии, Ливане, Сингапуре,
Швейцарии.
Но один из крупнейших банковских
авторитетов Запада (забыл, кто именно), наверное, не случайно назвал его
однажды худшим банкиром в мире. Я понимаю, что имелось в виду. Нерыночный,
нелиберальный менталитет. Глубокая советская закалка. Но прошлой осенью, в
аккурат перед «ноябрьским праздником», который теперь перенесен с 7 ноября на
4-е и переименован, мне на глаза попалось интервью Геращенко российской
коммунистической газете «Советская Россия». В нем он раскрылся как человек,
который на дух не принимал все, что делалось в России после распада Советского
Союза. Презрение и озлобленность – вот его чувства.
Он отказывает российскому
руководству последних 15 лет в праве действовать методом проб и ошибок, идти во
многом на ощупь, оступаясь и нередко уступая своим противникам и советским
предрассудкам. Он отзывается о людях и ельцинской, и путинской команд в том
духе, что они с первого дня должны были все знать и понимать так, будто за
плечами у них был чуть ли не столетний опыт руководящей работы в условиях
перехода от коммунизма к капитализму.
Можно считать установленным
фактом, что Геращенко внутренне не признал распада Советского Союза и,
оказавшись во главе банковского дела России, действовал с расчетом на скорое
восстановление прежней страны. Это причинило немалый ущерб и России, и всем
странам СНГ, а с другой стороны – существенно способствовало криминализации
послесоветской хозяйственной жизни. И что характерно: сегодня коммунист
Геращенко – «председатель совета директоров гонимой компании «ЮКОС»», как
сказано в газете.
В его высказываниях немало такого, с чем
трудно не согласиться. На мой взгляд, близка к истине его оценка потрясений
1998 года: «Дефолт грянул, когда премьер-министром был киндер-сюрприз… Кризис
был спровоцирован глупостью. Можно было девальвировать рубль еще весной 98-ого
года. И вообще отказываться от того валютного коридора и не допускать на свой
рынок иностранцев для покупки ГКО…» Это то, что делалось и у нас. Но как можно
согласиться с его главным выводом: «Нас не могли одолеть в советское время, а
сейчас… Одолеть не могли, потому что за каждым хозяйственником была советская
власть, над советской властью был райком, над райкомом – КГБ. Потом пришла
демократия…»?
Он со знанием дела говорит, какие
экономические реформы могли предотвратить развал советской экономики при
Горбачеве и в последующее время, но, по-моему, напрасно игнорирует тот факт,
что эти меры, во-первых, некому было разрабатывать, принимать и осуществлять, а
во-вторых (или во-первых!), невозможно было обеспечить должный порядок и
дисциплину в стране в условиях горбачевской либерализации. Горбачев попытался
либерализовать систему, которую нельзя было либерализовать. Она могла держаться
только на принуждении. Отказались от принуждения – и все посыпалось. А
продолжать принуждение было невозможно: верхи уже не могли, а низы не хотели.
Геращенко не зря много лет провел
за границей. Там он незаметно для себя оторвался от советской действительности.
Он говорит, например, что «над райкомом был КГБ». После смерти Сталина (1953)
покойника обвинили прежде всего в том, что он поставил КГБ над партией, и
вернули «ленинскую норму»: КГБ был жестоко подчинен партии, а точнее,
партийному аппарату. Органам КГБ было запрещено собирать даже агентурную
информацию о высокопоставленных партийных работниках, не говоря уже о
возбуждении дел. Этот запрет соблюдался неукоснительно до самого конца и партии,
и КГБ.
Может быть, ошибаюсь, но,
насколько мне известно, последние два года делом об убийстве Гетьмана и всеми
сопутствующими обстоятельствами украинские правоохранительные органы, по
существу, не занимаются. Как-то незаметно оно отодвинуто куда-то на дальнюю
периферию и в общественном сознании. Не слышно, например, о серьезных
журналистских расследованиях. Это все очень странно. Человек-то был известный,
народный депутат, председатель Национального банка. Одно названия этого
учреждения и этой должности говорит само за себя. Но, кажется, не тем, кто
должен заниматься одним из резонансных убийств в Украине.
Из книги Л. Кучмы «После майдана»
Комментариев нет:
Отправить комментарий