Такого количества черных и белых «Волг» особняк Главторга в Большом Комсомольском переулке еще не видел: для того чтобы регулировать движение, из ГАИ специально прислали инспектора. А машины подъезжали и подъезжали. Из каждой выходил респектабельный мужчина или одетая по последней моде дама. Все спешили на четвертый этаж особняка в кабинет «большого папы».
Несли серебряные стопки, хрусталь, цветы, поздравительные открытки, картины и, конечно же, пухлые конверты с хрустящими банкнотами. В тот день 60-летний юбилей отмечал начальник Главного управления торговли Мосгорисполкома Николай Петрович Трегубов, или «большой папа», как его уважительно называли подчиненные.
Приветственные поздравительные письма Трегубову
отправили руководители Министерства торговли СССР, Моссовета, ряда общественных
организаций. Помимо официальных поздравлений, были в ворохе поздравительных
писем и телеграмм и весьма оригинальные, даже в стихах.
Кабинет Трегубова в тот день был буквально завален подарками. Цветов было столько, что букетами и венками были заставлены приемная и даже соседние кабинеты. Кто бы мог подумать в тот день, что пройдет несколько лет – и «большой папа» переедет из роскошного кабинета в отдельную камеру следственного изолятора. Такая же участь постигнет и многих его соратников.
…30 октября 1982 года в кабинете Николая Трегубова
раздался телефонный звонок:
– Николай Петрович, вас беспокоят из Управления
внешних сношений Моссовета. В связи с изменившимися обстоятельствами Соколов в
служебную командировку в Югославию не поедет. Подберите другую кандидатуру.
Чутье у Николая Петровича было, как у волка. Он
сразу понял, что значит – «изменившиеся обстоятельства». Никаких других
обстоятельств, кроме как «залет» Соколова, директора «Елисеевского» магазина,
одного из крупнейших универмагов Москвы, в данной ситуации и быть не могло.
Ничто
не предвещало неприятностей. В тот день Соколов, как обычно, встал рано утром –
эта привычка сохранилась у него еще с фронтовой юности.
Как обычно, пешочком дошел до работы: дом, в котором
жил Юрий Константинович, находился неподалеку от «Елисеевского» гастронома, и
директор редко пользовался служебной машиной. Придя на работу, проверил, как
идет подготовка к открытию гастронома: весь ли товар завезен и разложен, на
месте ли персонал. А еще через пару часов в директорском кабинете уже вовсе шел
обыск, и суровые оперативники в штатском предъявляли директору обвинение в
получении взяток…
Все эти подробности станут известными позже. А
тогда, 30 октября 1982 года, после разговора с представителем Моссовета,
Трегубов понял: Соколов крепко влип. Впрочем, его судьба начальника Главторга
волновала мало. Но «залетевший» директор мог наговорить чего-нибудь лишнего, и
тогда неприятности будут у самого «большого папы». Трегубов это прекрасно
понимал, а потому уже через пять минут после звонка из Моссовета в кабинете у
начальника Главторга сидел его первый заместитель Андрей Андреевич Петриков.
Подельники обсуждали, что делать в сложившейся ситуации.
– Нужно срочно дать команду Тверитинову,
Филиппову и Нониеву – пусть увольняются, – инструктировал Трегубов своего
первого зама. Тот обещал немедленно связаться с вышеуказанными товарищами.
Опасения Трегубова оказались не напрасными.
Арестованный вскоре Борис Тверитинов, директор гастронома ГУМа, подробно
поведал о своих взаимоотношениях с «большим папой». Из показаний Бориса
Сергеевича Тверитинова на предварительном следствии:
«Как-то раз взял я тысячу рублей, положил их в
конвертик, а конвертик завернул в газетку и отправился в Главторг. Николай
Петрович был на месте. Я поздоровался, присел, смиренно жду удобного момента.
Наконец, Трегубов повернулся ко мне. Я быстро развернул газетку и подаю Николаю
Петровичу конверт.
– Это вам.
– Что это?
– Деньги.
– Сколько?
– Тысяча.
– А ты знаешь, – говорит Трегубов, –
я ведь все-таки не один. – И отодвинул деньги.
Я извинился и ушел. Через некоторое время собрал
восемь тысяч и снова прихожу к Трегубову. Все как в первый раз: поздоровался,
присел, жду. Потом, улучив момент, положил конвертик с деньгами на шкаф.
– Сколько?
– Восемь.
– Ну вот. Это еще ничего.
Вышел я от Трегубова и думаю: действительно, у
Николая Петровича есть высокие покровители. Значит, нужно поддерживать с ним
деловые отношения».
Деловые отношения с Николаем Петровичем поддерживали
все директора районных торгов и крупных московских магазинов. А те, в свою
очередь, насаждали аналогичные отношения среди подчиненных. Например, директор
«Елисеевского» магазина Юрий Соколов, с ареста которого и началось распутывание
этой истории, установил четкую таксу: 50 рублей еженедельно с каждого
заведующего отделом. Затем сумма подношений возросла до сотни. А к майским,
ноябрьским и новогодним праздникам директор требовал двести. Впоследствии
оперативники подсчитают: за десять лет неустанной работы на ниве торговли
директор «Елисеевского» положил в свой карман не менее трехсот тысяч рублей.
Суммы, которыми оперировали директора обычных
магазинов, конечно, помельче, но тоже впечатляют. Так, директор скромного
магазина № 66 Бабушкинского райпищеторга Суворова за один только январь
1984 года положила в свой карман пятьсот рублей. Ее заместитель Захарова в
период с 1977 по 1984 год прикарманила свыше 4 тысяч, а другой заместитель –
Дулова – за тот же период времени присвоила 2 тысячи 548 рублей. А ведь это
рядовой московский магазин, коих в городе сотни.
Что уж говорить о таких гигантах торговли, как ГУМ,
«Елисеевский» или «Новоарбатский»! Там размах нетрудовых доходов исчислялся
десятками и сотнями тысяч. Простые продавцы несли взятки заведующим секциями и
отделами, те – своему директору или его заму, а директора – руководителям
торгов. И такая картинка была повсеместно. Когда оперативники БХСС начали
распутывать этот клубок, оказалось, что взяточничеством и круговой порукой была
опутана, по сути, вся московская торговля. Честные директора были скорее
исключением из правила.
Каким же образом ушлые столичные торгаши, ничего не
производя, умудрялись зарабатывать такие деньги? Этим вопросом задавались и
московские оперативники. На помощь операм неожиданно пришел их подследственный,
бывший заместитель директора торга «Гастроном» Лавров. На нескольких страницах
текста он весьма подробно изложил схему воровства и последующего распределения
украденных денег. Судя по этой записке, главным источником наличных денег в
системе московской торговли были заведующие отделами в магазинах. Именно они и
получали так называемый «приход», то есть неучтенные деньги, которыми затем
делились с вышестоящими начальниками.
Способов получить вожделенный «приход» было немало.
Самые простенькие – это пересортица товаров, а также обсчет и обвес покупателей
с помощью заранее отрегулированных электронных весов. Кроме того, часть товара,
особенно дефицитного, можно было продавать своим людям с черного хода по
завышенной цене. Активно практиковались также махинации с некондиционным
товаром и с упаковочным материалом. Наконец, существовали такие понятия, как
естественная и сверхестественная убыль на товары. Под естественной убылью в
торговле понимается списание некоторой части товара в результате хранения,
чистки и предпродажной подготовки – то есть хорошо всем знакомая утруска,
усушка и так далее. Ничто не мешает ушлым торгашам сознательно увеличивать
процент этой усушки, чтобы получаемую таким образом прибыль в денежном
эквиваленте присваивать.
Ну а кроме естественной, есть еще и
сверхестественная убыль. Это когда некий забывчивый покупатель не оплатит тот
или иной товар, например, в магазине самообслуживания. Поэтому определенная
часть стоимости товара изначально списывается на такие ситуации. Однако этот
процент можно свести к минимуму, организовав жесткий контроль на выходе. А
полученную таким образом разницу (0,3 процента ежедневного товарооборота)
спокойно класть в карман.
Это лишь малая толика любопытной информации, которую
оперативники БХСС почерпнули из откровений бывшего торгового работника. Как бы предвосхищая
закономерный вопрос о том, на что расходовались такие безумные по тогдашним
меркам деньги, Лавров составил смету расходов заведующего отделом или секцией
самого обычного московского магазина. Читаем:
«Расходы заведующего отделом:
1. На погашение недостач.
2. Доплата рабочим и уборщицам. Кроме того,
если в отделе нет рабочих, зав. отделом нанимает их на «свои».
3. Доплата доверенным лицам, которые следят за
рабочими, фасовщиками и другими.
4. Доплата мясникам за рубку мяса не по схеме.
5. Доплата «своим» шоферам за доставку товара
от поставщика.
6. Расходы на поддержание взаимоотношений с
поставщиками.
7. Доплата за работу заместителю зав. отделом.
8. Взятка директору.
9. Взятки проверяющим.
10. Расходы на угощение «нужных» людей.»
Как видим, хозяйство у зав. отделом было хлопотное и
затратное. Не все, что наживалось непосильным торговым трудом, шло на личные
нужды заведующего. Перепадало и подчиненным, и уж тем более вышестоящим
инстанциям. Но самое главное – в маховик воровства и мошенничества были
вовлечены сотни, если не тысячи людей, начиная от простого продавца или
подсобного рабочего и заканчивая директорами торговых объединений. А наверху
этой гигантской пирамиды восседал «большой папа» – «образец для
подражания», «славный боец», «настоящий коммунист ленинского типа»
и прочее, прочее, прочее.
И действительно, при Трегубове Главное управление
торговли Мосгорисполкома регулярно побеждало в социалистическом соревновании,
выполняло план, получало переходящие красные знамена. Сам Николай Петрович был
на хорошем счету у начальства. А директора райторгов и отдельных магазинов
периодически получали ордена и медали. И только в процессе расследования
«трегубовского дела» выяснилось, каким образом торгаши получали свои ордена.
В материалах следствия по делу сохранились показания
бывшего директора Куйбышевского райпищеторга Моисея Яковлевича Байгельмана.
Дело было в 1981 году. По случаю очередной годовщины Великого Октября
директоров ряда московских магазинов представили к высоким правительственным
наградам. А Байгельману дали «всего лишь» орден «Знак Почета». Тот обиделся и
пошел к руководителям Главторга разбираться.
На прямой вопрос «За что меня наградой обделили?»
первый заместитель Трегубова Петриков ответил: «Хочешь «большой орден» (то есть
орден Ленина) – плати. Это стоит две с половиной тысячи. И вообще, Моисей,
хочешь жить в почете и уважении – надо давать. Иначе будем думать о твоей
замене…» Байгельман подумал-подумал – и стал давать.
Впрочем, за взятки и подношения покупались не только
ордена и красные переходящие знамена. За взятки покупалось самое главное в
социалистической системе хозяйствования – выполнение плана. Ведь план можно
спустить заведомо невыполнимый, а потом драть с отстающего три шкуры вплоть до
увольнения и лишения партбилета. А можно скорректировать план таким образом,
что нужный магазин или райторг при любом раскладе будет в передовиках. Вот за
этот самый удобный план и бились, аки львы, директора и их заместители. Хорошо
получалось у тех, кто регулярно заносил наверх нужные суммы. Таких примеров в
«трегубовском деле» предостаточно. Вот лишь один из них.
Уже известный нам Борис Тверитинов заведовал
гастрономом в ГУМе. Как-то раз он обратился к своему непосредственному
начальнику Ларионову с просьбой хоть немного увеличить фонды на колбасные
изделия и копчености, поступающие в мясную секцию магазина. Дескать, база
«Мосмясопрома» регулярно недопоставляет магазину товар – о каком выполнении
плана может идти речь?
Результатом этого нелицеприятного разговора стало
еще большее сокращение фондов. Короче говоря, колбаски в ГУМ стали завозить еще
меньше. При этом план никто не отменял, о необходимости выполнения плана
товарооборота трубили на всех совещаниях в главке. Тверитинов понял, что
простыми просьбами не отделается, и стал собирать конвертик. После этого в
мясную секцию ГУМа буквально потекла колбасная река.
За взятки в Главторге решались любые вопросы. Или,
наоборот, не решались. Проверки из главка назначались только в те магазины, где
директора упорно отказывались платить. И в этих магазинах неизменно находились
всевозможные нарушения. Зато Куйбышевский райпищеторг во главе с Байгельманом,
например, ни разу не проверялся семь лет кряду. Не зря в свое время Моисей
Яковлевич подсуетился…
По такой же схеме решались вопросы и в самом низу
торговой пирамиды – в магазинах, на складах, в подсобках. Хочешь спокойно жить
и регулярно получать премии и прогрессивки – заноси начальству и не вякай. С
теми же, кто отказывался играть по таким правилам, особенно не церемонились.
Излюбленный метод устранения неугодного продавца,
например, – организовать «свою» ревизию, которая обязательно найдет
прикрепленный к донышку весов магнитик. Вот вам и грубейшее нарушение правил
социалистической торговли со всеми вытекающими последствиями – вплоть до увольнения
с работы и возбуждения уголовного дела!
За московскую торговлю сотрудники БХСС плотно
взялись осенью 1982-го, хотя многочисленные сигналы поступали и раньше.
Масштабная проверка продолжалась больше трех лет. С самого начала этому делу
постарались придать политическую окраску: пришедший в ноябре 1982 года к власти
Юрий Андропов решил использовать наработки столичного БХСС в своих далеко
идущих целях.
Новому генсеку были нужны громкие уголовные процессы
и показательное избиение старых, брежневских, кадров. Директор «Елисеевского»
гастронома Юрий Соколов стал первой жертвой этой кампании. Затем очередь дошла
и до ближайшего окружения Трегубова.
Почуяв, как над ним сгущаются тучи, «большой папа»
попросился на заслуженный отдых. Его просьбу удовлетворили, освободив от
должности начальника Главторга. Однако это не спасло Трегубова от ареста.
9 сентября 1986 года, уже в эпоху перестройки, гласности и ускорения,
Верховный суд РСФСР приговорил Николая Трегубова к пятнадцати годам лишения
свободы. Вместе с «большим папой» на скамье подсудимых оказались Петриков,
Тверитинов и другие высокопоставленные руководители столичной торговли – всего
25 человек. Ни на следствии, ни на суде Трегубов не признал своей вины. А через
восемь лет «большого папу» освободили по амнистии как участника Великой
Отечественной войны.
А вот с директором «Елисеевского» гастронома
обошлись куда более сурово. Суд приговорил Юрия Соколова к высшей мере
наказания с конфискацией имущества и лишением всех наград. В декабре 1984 года
приговор был приведен в исполнение. Никакие заслуги Соколова перед Родиной, в
том числе и фронтовые, судьи во внимание не приняли. Очевидно, сверху был дан
приказ: впаять директору «Елисеевского» на полную катушку – так, чтобы другим
неповадно было.
Пройдет всего четыре года – и в Советском Союзе будет принят закон «О кооперации», который фактически легализует теневой бизнес. А еще через пару лет в обществе начнут усиленно насаждать торгашескую философию. Бывшие цеховики и барыги, спекулянты и валютчики станут чуть ли не национальными героями. А идеология обогащения любой ценой будет приветствоваться и поощряться.
На этом фоне прегрешения торговой мафии
брежневского времени выглядят как невинные шалости. А изъятые у столичных
торгашей украшения и заграничное барахло – детский лепет по сравнению с
роскошью, которой окружили себя нувориши 1990-х…
Открытые источники
Комментариев нет:
Отправить комментарий