Сегодня ни для кого не секрет, что ядерный щит СССР был создан ценой здоровья и жизни десятков тысяч советских людей. Немало жизней положено было в нашей стране и на развитие "мирного атома". Ядерный Молох требовал не только жизней работавшего на него персонала, но и мог выбрать себе в жертву любого человека
. Главное - поставить на нем клеймо "ликвидатор". Кого только не привлекали в нашей стране за последние полвека к ликвидации последствий радиационных аварий: солдат и офицеров различных министерств и ведомств, военнообязанных, призванных на специальные сборы (т.н. "партизан"), курсантов и студентов высших учебных заведений, рабочих и колхозников, и даже школьников. Шли годы, менялись руководители государства, объекты аварий, не изменялась лишь практика использования "ликвидаторов". Да и сегодня, в этом вопросе, еще не все в порядке. Цена жизни
История ликвидации радиационных аварий в Советском Союзе берет свое начало на "плутониевом" комбинате № 817 (ныне производственное объединение "Маяк") в Челябинской области. Это сверхсекретное предприятие по производству оружейного плутония для первых советских атомных зарядов появилось на Южном Урале в середине 40-х годов прошлого века. Комбинат состоял из трех главных промышленных объектов - ядерного реактора для наработки плутония (объект "А"), радиохимического завода для его выделения и очистки (объект "Б") и химико-металлургического завода для изготовления деталей зарядов (объект "В").
Еще до пуска комбината руководители "атомного проекта" понимали, что будущие аварии придется устранять в условиях повышенного радиационного фона. Они молча примирились с мыслями о возможных будущих жертвах. Жертвы эти планировались, хотя и не фигурировали в плановых показателях. Они должны были быть случайными, непредсказуемыми, происходящими по вине самого эксплуатирующего персонала.
Высокая аварийность на ядерных объектах в этот период была обусловлена, во многом, сложностью и новизной решаемых задач. Первопроходцам атомной промышленности приходилось осваивать совершенно новые производства, не имеющие аналогов, использовать оборудование, не предназначенное для работы в жестких условиях радиации. Однако, несовершенство оборудования, проектные решения, принятые без должного учета специфики ядерного характера производства были лишь одной из причин радиационных аварий и переоблучения персонала.
Главными же причинами большого числа жертв среди работников атомных производств, ликвидаторов аварий и проживающего вблизи населения были авральные методы работы, наличие чрезмерного режима секретности, заниженные показатели ценности человеческой жизни в СССР. Промышленное оборудование ценилось выше здоровья и жизни персонала, а о вредном влиянии ядерных объектов на природную среду и население близлежащих деревень вопрос не ставился вовсе. На тех же принципах основывалось и реагирование на аварийные ситуации: многие работы производились вручную, без соответствующих средств защиты, с превышением норм облучения.
Первая тяжелая радиационная авария в Советском Союзе случилась 19 июня 1948 года, на следующий же день после выхода атомного реактора по наработке оружейного плутония (объект "А" комбината "Маяк") на проектную мощность. В результате недостаточного охлаждения нескольких урановых блоков произошло их локальное сплавление с окружающим графитом, так называемый "козел". Ликвидацией аварии руководил главный инженер комбината Е.П. Славский, будущий министр Атомпрома.
Реактор был остановлен и в течение девяти суток "закозлившийся" канал расчищался путем ручной рассверловки. Допустимая доза облучения для ликвидаторов аварии была установлена специальным приказом директора комбината в 25 рентген. Уже на четвертый день весь мужской персонал реактора набрал установленную норму облучения. Затем к работам были привлечены солдаты строительных батальонов.
Рассматривалось предложение об использовании заключенных, но оно не прошло по режимным соображениям. Людей, даже при такой норме, все равно не хватало, наиболее сознательных рабочих привлекали для работ в реакторном зале дважды и трижды. В этом случае сменный руководитель аварийных работ обычно "по-дружески" просил рабочего не брать с собой свой личный дозиметр. С солдатами было еще проще, их не пугали никакими дозиметрами.
Спустя месяц после первой аварии, 25 июля 1948 г., на реакторе был зарегистрирован аналогичный "козел". Реактор надо было снова останавливать. Однако, на этот раз, из Москвы последовал приказ: "Осуществить подъем мощности. Ликвидацию аварии произвести на действующем оборудовании". Такое решение можно с полным правом назвать варварским. На войне оно было бы равносильно приказу закрыть дот собственными телами. Но "атомный аврал" требовал выполнения государственного плана по наработке плутония любой ценой.
При проведении ремонтных работ в активную зону реактора попало много воды. Она усилила коррозию оборудования и уже к концу 1948 г. началась массовая протечка каналов. Работать в таком состоянии реактор не мог и в январе 1949 г. его остановили для капитального ремонта. Возникла сложнейшая проблема, как заменить каналы и сохранить все ценные урановые блоки (запасной загрузки урана в стране в то время не было), уже частично облученные и сильно радиоактивные.
Было принято решение, в нарушение существующей системы разгрузки, вручную поднимать блоки в центральный зал реактора, а после ремонта загружать их в новые каналы. Всего было извлечено более 39 тысяч блоков. В течение полуторамесячной работы переоблучился весь персонал объекта. На такую варварскую и одновременно героическую операцию могли решиться, наверное, только в СССР.
Работавший в течение первых двух дней на сортировке блоков И.В. Курчатов получил дозу облучения приблизительно в 250 рентген и почти насильно был выведен из зала. По словам Е.П. Славского: "...эта эпопея была чудовищная! Если бы (Курчатов) досидел, пока бы все отсортировал, еще тогда он мог погибнуть!". В тот год около 60 процентов работников реактора получили дозы от 25 до 100 Р, а более 30 процентов - от 100 до 400 Р.
Им можно больше...
В декабре 1948 г. первая партия облученного в реакторе урана поступила на радиохимический завод для выделения плутония, и на объекте "Б" началась своя череда аварий. Технологическая схема этого производства была такова, что частые разливы радиоактивного раствора операторам установок (а это были, в основном, молодые женщины) приходилось ликвидировать вручную, с помощью тряпки и ведра. Делалось это зачастую голыми руками, поскольку перчаток на всех не хватало. Главный инженер завода "Б" М.В. Гладышев писал в своих воспоминаниях:
"Во время пуска радиохимического завода люди работали с радиоактивностью в своей повседневной одежде, лишь иногда надевая халаты и резиновую обувь. Дозиметрический контроль практически не осуществлялся, радиоактивная грязь разносилась по городу и жилым домам".
Работа в таком аварийном режиме привела к тому, что около двух тысяч работников комбината стали "носителями плутония", т. е. имели в своем организме превышение допустимого его содержания. Однако в это число не включены так называемые "солдаты-десорбщики" - военнослужащие, участвовавшие в ликвидации аварийных ситуаций вместо персонала. Вот что пишет о них в своей статье "Северное сияние над Кыштымом" бывший работник комбината Анатолий Никифоров:
"Я не помню их лиц. Перед глазами - безликая толпа, сидящая на полу длиннющего коридора. Тесно прижавшись к стене, и друг к другу, в рваных комбинезонах и ботинках третьего срока, они напоминали нахохлившихся серых воробьев в осеннюю непогоду. Призванные в армию из азиатских республик Союза, едва понимающие по-русски, они, в прямом смысле, закрывали нас своими телами. Сохранили здоровье и жизни сотням специалистов, занятым в производстве плутония.
Для них не было понятия "рабочий день" и "смена". Их работа - "допуск". За талон доппитания они тряпкой и ведром убирали разливы высокорадиоактивных растворов, отмывали до допустимых пределов поверхности оборудования. Время их допуска - 10, 15, 20 минут из расчета 5 Рентген в заход и 45 Рентген за три месяца работы. Через три месяца их сменяли "свежие" бригады. Земной поклон им и вечная наша благодарность!"
Другая работница радиохимического производства, Ирина Размахова, вспоминает: "Еще был такой случай, говорящий о неучтенных дозах, полученных солдатами. За ночь нам было необходимо выполнить одну работу. Для ее исполнения дали солдат. Они сделали часть работы, потом дозиметрист говорит - все бойцы получили допустимую по существующим нормам дозу. И я остановила работу.
Утром начальник был недоволен, что работа не доделана и объяснил мне, что эти допустимые дозы определены для нас - персонала комбината. А солдатам можно больше - они ведь поработают и уедут с комбината".
Вот отсюда, со времени ликвидации первых радиационных аварий, руководили которыми, в том числе, и будущие "атомные" министры, берет свое начало отношение к солдату, как к дешевой, по сути, рабской рабочей силе: "Им можно больше - они ведь поработают и уедут!".
Поэтому неудивительно, что первые случаи острой лучевой болезни в СССР были выявлены врачами организованного в 1947 г. на "Маяке" медико-санитарного отделения именно у молодых солдат. Причина получения двумя военнослужащими, несшими службу по охране предприятия, высокой дозы облучения так и осталась тогда для врачей неизвестной. По всей видимости, они были одними из тех, кому довелось выполнять радиационно-опасные работы вместо персонала, чтобы сохранить его рабочий потенциал.
Освоение технологии атомной промышленности было настоящим подвигом ученых и персонала атомных предприятий. "Мы знали об опасности, но работали самоотверженно, понимая безотлагательность этой работы, ее жизненную необходимость для Родины", - писала Л.П. Сохина в своей повести "Плутоний в девичьих руках". В противоположность же персоналу, "людей в погонах" использовали на радиационно-опасных работах, в большей степени "в слепую". Многие из них, вряд ли понимали степень риска, которому они подвергались. Да и где они сейчас?
Продолжение следует
Алексей Митюнин
Из досье.
Алексей Митюнин. Участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Ветеран подразделений особого риска. Непосредственный участник более 30 ядерных испытаний. Автор более 60 научных работ. Сегодняшний круг интересов - история промышленных и радиационных аварий, проблемы чрезвычайного реагирования и защиты населения при авариях, поставарийные индустриальные кризисы, проблемы безопасности программы ядерного разоружения. Сопредседатель социально-экологического общественного движения "Содействие защите населения".
Комментариев нет:
Отправить комментарий