Иван Охлобыстин готовится к
грандиозному творческому вечеру в «Лужниках» — под названием «Доктрина 77».
Актер, которому 22 июля исполнится 45 лет, в начале осени будет говорить на
стадионе о том, что тревожит его «как гражданина и философа». Охлобыстин успел
сняться в десятках фильмов и рекламных роликов, произвести на свет шестерых
детей, стать священником
и попасть под запрет в служении, оказаться одной из
самых пререкаемых фигур в шоу-бизнесе и церкви. Сняв рясу, он «пустился во все
тяжкие» в зарабатывании денег — и
рассказал об этом «Известиям».
-Кем
вы себя в первую очередь ощущаете — актером, сценаристом, отцом семейства,
священником?
-Я чувствую себя Иваном
Охлобыстиным. Все перечисленное органично сочетается, в каждой ипостаси я
каким-то образом служу церкви. Выше всего, конечно, священство. Но после роли
шута Вассиана в «Царе» вы сами написали патриарху Кириллу прошение об
определении вашего статуса, и он запретил вам служить, пока вы не сделаете
выбор между священством и актерством в пользу церкви.
-Сейчас
вы скучаете по богослужению?
-Скучаю. Это иного рода
удовольствие. Но возвращаться сейчас было бы безумием. Во-первых, непонятно,
как это воспримут. Во-вторых, священнику по канонам нельзя быть актером.
Перестану сниматься — тогда можно будет подумать о пошиве нового подрясника.
-Вы
говорили в интервью, что больше двух лет запрета в служении психика не
выдержит…
-Боюсь,
психика может и выдержать. Я понял законы медиаиндустрии — они простенькие. Я
буду паразитировать на этом, пока это выгодно церкви.
-Разве
сейчас ваша работа выгодна церкви?
-Почему нет? Церкви необходим
свой сектор в масс-медиа, который будет вещать нужные истины.
-Разве
вы вещаете какие-то истины? У вас чаще всего не слишком положительные герои.
-Задача
хорошего актера и христианина — сыграть плохого человека плохим, отринуть
отрицательное обаяние. Например, Распутин — очень противоречивая фигура. Малюта
в «Generation П» — случайно подобранный персонаж, но я отношусь к тому же типу.
А вот доктор Быков в «Интернах» — хороший, целомудренный дядька, несмотря на
все его закидоны. Он любит одну женщину, он бессребреник, врач-бюджетник. Вроде
комедийный персонаж, а становится образцом хорошего человека нового типа — со
сложностями, с причудами.
А до этого — шут Вассиан, так
странно принятый. Задание было — сыграть антиюродивого, который будит в Иване
Грозном безумие, богоборчество. Образ был хорошо выстроен, но началась волна
неприятия. Люди ассоциировали персонажа со мной — я должен был это вытерпеть.
Но то, что это переносилось на церковь, мне не нравилось. Когда я написал
патриарху, я сделал ошибку — слишком близко к сердцу принял отклики на фильм.
Но в итоге все правильно получилось.
-Как
вы отбираете проекты? Пока вы служили, снимались в большом кино. Теперь
возникает ощущение куда меньшей разборчивости.
-После запрета все рамки
раздвинуты, и я погрузился в киноиндустрию. До определенных пределов, конечно.
Нельзя делать порнографию, показывать ненаказуемое насилие, попрание основных
принципов.
-А
что будет в «Лужниках»?
-Я подумал: мне 45 лет, однажды
я должен рассказать, что нажилось. У меня, может быть, глупая и для кого-то
смешная позиция, но это позиция. А 99,9% людей инфицированы скепсисом. Они
стесняются говорить серьезно, и от этого их сознание масштабируется в обратную
сторону. Я люблю рассуждать, люблю, когда веет тысячелетиями, я романтик.
Короткое планирование — это строить сараи, а длинное — дворцы.
Я монархист — не потому что
психованный, а потому что считаю, что народом может управлять только живой
человек. Я не знаю, каков должен быть механизм выбора этого совершеннейшего из
людей. Но чтобы это произошло, нужно хотя бы начать разговор.
В «Лужниках» я сделаю все
нарочито величественным. Белая пирамида посреди огромного стадиона. Выходит
человек в костюме и говорит речь на час с лишним о том, как он видит жизнь.
Бред, скукота — я бы сам билет не купил. Люди стали бояться выглядеть дураками.
Но мы несовершенны — совершенен Господь. Всегда будет человек умнее и
влиятельнее, но и я имею право высказаться. Может, в этом потоке народ найдет
что-то ценное.
Наша задача — утверждать сказку
о монархии, даже если мы не верим в нее. Наши дети увидят, что мы были не
совсем искренни, но из уважения к нам будут это поддерживать. А внуки уже
примут идею монархии как естественную. Однажды они придумают, как избрать
совершенного человека, и создадут империю.
-Если
цель работы на экране и в рекламе — зарабатывание денег на шестерых детей, то
полагаете ли вы какой-то предел обеспечению семьи — и в объемах, и в сроках? Ведь денег много не
бывает. Вы дочкам уже приданое собираете?
-Когда Нюша (младшая из
дочерей. — «Известия») в институт пойдет. А приданое — это их таланты.
-Ваши дети растут верующими?
-Да, они всю жизнь в церкви, у
них очень стабильная психика. То, о чем другие мальчики и девочки думают в 13
лет, они с пяти лет друг другу говорят. У них любовь сразу с психологии
начнется.
-Какие
у вас творческие планы?
-28 июля — празднование
Крещения Руси, я буду вести концерт на Поклонной горе.
-Вместе
с Ксенией Собчак, как на церемонии «Муз-ТВ»?
-Нет, один.
-Книги
у вас еще ожидаются?
-В
процессе три романа. Сказку «Утопия» публикую в интернете по частям. Издатели
уже ждут.
-А
другие идеи?
-Их много. С одним китайским
производителем выпустим две серии телефонов с мощной батарейкой. Бренд — «И.О.»
и название китайской фирмы. И будет ювелирная коллекция. Я люблю камушки и
разбираюсь в этом.
-Большие
роли вам предлагают?
-Предложений полно, но я
отказываюсь, потому что не успеваю физически.
-Однако
телефоны делать успеваете?
-Да, я все параллельно делаю.
Вот сейчас обед — мы пишем интервью. В другой обед я рисую телефоны. Я знал,
что в этом возрасте буду жить насыщенной жизнью.
Комментариев нет:
Отправить комментарий