Станиславу Говорухину — 75. Он вошёл в историю кинематографа с такими культовыми фильмами, как «Вертикаль», «Пираты ХХ века», «Ворошиловский стрелок». В эксклюзивном интервью «Эхо» народный артист России рассказал о ремейке одного из главных своих шедевров «Место встречи изменить нельзя».
— Станислав Сергеевич, вы дружили с Владимиром Высоцким, которого здорово притесняли советские чиновники от культуры. Это правда, что он хотел эмигрировать и сделать карьеру на Западе?
— Высоцкий был человеком неглупым и прекрасно осознавал, что никакой карьеры на Западе ему не сделать, что он — явление чисто русское, слушателей ему там не найти, кроме разве что кучки эмигрантов. Однако у него всегда было желание посмотреть, как живут люди по ту сторону «занавеса», как выглядит изобилие, и понять, что это за свобода такая. Помимо свободы, Володя за границей обнаружил и большое количество её отсутствия. Он часто говорил, что там этой самой пресловутой свободы тоже нет, что власть денег отменяет всё остальное. Высоцкий побывал в Париже, в Нью-Йорке, на Таити... Словом, в те города и страны, о которых мечтал, он съездил. И ему с лихвой хватило туризма для того, чтобы понять — жить нужно дома.
— Говорят, что первый советский блокбастер «Пираты ХХ века», снятый по вашему сценарию в 1980-м Борисом Дуровым, был основан на реальных событиях. В те времена советским мореходам грозил кто-то вроде сомалийских морских разбойников?
— Ничего такого тогда не происходило. Мир был относительно спокоен. Может, где-то и совершались нападения на маленькие кораблики, но и только. Такие незначительные инциденты никак не могли стать основой для сценария. «Пираты ХХ века» родились исключительно в моей голове. Это абсолютно выдуманная, навеянная моим книжным воспитанием история. Я, как и многие мальчишки моего поколения, вырос на книгах Стивенсона, Лондона, Дефо... Мне захотелось снять романтическую историю с героями вроде Генри Моргана, Френсиса Дрейка и других пиратов. Эти персонажи долгое время существовали только в книгах, но, как видите, сейчас перекочевали в нашу действительность.
— Вы рассчитывали, что успех картины будет таким сногсшибательным?
— Я не ожидал, что нас будут клевать журналисты и критики. И сейчас и тогда приключенческо-романтические истории, а также детективы были для них низким жанром. Считалось, что снимать нужно, как Андрей Тарковский, а писать — как Александр Гельман. То есть про Бога или про рабочий класс.
«Пиратов ХХ века» в советском прокате посмотрели 100 миллионов зрителей. Но даже эта фантастическая цифра была заниженной, поскольку часть посещений перекидывали на другие фильмы, которые никто не смотрел. Это было сделано, чтобы показать, что скучные ленты, например на производственную тему, якобы тоже пользуются успехом.
— Как «Пираты ХХ века» показали себя на международном рынке?
— В то время редко выпускали. В 1982 году я был с картиной во Вьетнаме. Помню, стою в ханойской студии, окружённый толпою вьетнамских кинематографистов, а наш переводчик рассказывает им, что я — знаменитый советский режиссёр, который снял такие-то и такие-то фильмы. Вьетнамцы на это даже бровью не повели. А потом он добавил, что я также являюсь автором сценария картины «Пираты ХХ века», и вот тут-то меня чуть на куски не разорвали от восторга — каждый хотел выразить личное восхищение.
Оказывается, в начале 1980-х этот фильм был невероятно популярен в Юго-Восточной Азии. Американцы, увы, наше кино не смотрят. А вот в Европе картиной, может, и заинтересовались бы, но прокатом тогда занимались государственные служащие, которым, видимо, было ни к чему напрягаться. А зря! Персонаж, которого играл Николай Ерёменко, появился раньше, чем Рэмбо. И пальма первенства могла бы остаться за нами. На тот момент это был абсолютно новый герой — личность, способная отстоять своё достоинство перед бандой головорезов, защитить ребёнка, женщину, честь, Родину, в общем — настоящий мужик.
— Если бы всё сложилось с прокатом в Европе, то вы бы, наверное, здесь сейчас не сидели?
— Я, как и Володя Высоцкий, никогда не мечтал вырваться за границу и любые предложения о совместной постановке всегда отклонял. Один-единственный раз я работал с иностранцами на съёмках фильма «В поисках капитана Гранта». Иностранцами этими были болгары. А тогда шутили, что «курица — не птица, а Болгария — не заграница».
— Говорят, что вы четыре раза перечитали эпопею Льва Толстого «Война и мир». Есть ли желание перенести её на экран?
— Ну, во-первых, уже существует потрясающая картина Сергея Бондарчука, а во-вторых, где взять денег на такой объём работы. И потом, у меня нет сильного желания экранизировать масштабные произведения.
— Вы перестали снимать для детей, несмотря на то что у вас это получалось превосходно. В этом жанре в России сегодня снимают мало. Нужны ли российским детям российские фильмы или вполне достаточно западного продукта, вроде «Хроник Нарнии» или «Гарри Поттера»?
— Я потратил на детское кино десять лет жизни. Меня хватило на три картины. Уже в 1980-е было понятно, что дети читать перестанут и в их духовном воспитании не примут участие Жюль Верн, Даниэль Дефо, Джек Лондон, Марк Твен и другие великие писатели. Самыми любимыми произведениями в детстве у меня были романы о Робинзоне Крузо, Томе Сойере и детях капитана Гранта. И я решил поделиться с ребятишками своими любимыми книгами через экран.
Сегодня в России не снимают кино для детей, потому что это невыгодно. Невыгодно государству, которое не понимает, что сохранить будущее наших детей можно, только вскармливая их с детства полноценной духовной пищей. Невыгодно прокатчикам, потому что билеты на такое кино стоят недорого. Невыгодно телевидению, потому что во время такого показа рекламу давать нельзя. Я, кажется, был последним, кто снял полноценное детское кино.
Поверьте, ещё очень и очень нескоро появятся фильмы подобного масштаба, снятые столь же добросовестно и с таким же постановочным размахом. Сегодня дети смотрят иностранное кино. Хорошее оно или плохое — это другой разговор, но оно иностранное, то есть рассчитанное на зрителей с менталитетом, сильно отличающимся от нашего. Вот и делайте выводы.
— Но ведь детские фильмы имеют коммерческий успех. Так почему бы отечественным режиссёрам, которые пытаются копировать западные блокбастеры, не переключиться на изготовление продукта для юного поколения?
— Копия от оригинала всё-таки отличается. Можно сделать первоклассную копию картины Ван Гога, а полноценно скопировать кино невозможно. Поэтому наши прозападно настроенные режиссёры сейчас сплошные подделки и лепят. Почти все новые фильмы — это дешёвые копии американских блокбастеров. Только у нас их по бедности снимают без размаха, блеска, технических приспособлений и без накопленного годами опыта производства подобного рода кино.
— А у вас не было искушения сделать продолжение телефильма «Место встречи изменить нельзя»? Братья Вайнеры готовы были написать сиквел?
— Была задумка снять ещё раз эту историю спустя 35 лет с новыми актёрами. Высоцкого заменили бы Владимиром Машковым, он актёр такого же высокого класса. Хотя было бы невероятно сложно найти подходящую натуру в Москве. Повторить не смогли бы ни одной мизансцены. Пришлось бы очищать изображение от рекламных щитов и пластиковых окон на компьютере, а это очень дорого. Такая идея до сих пор жива и актуальна. Интересно посмотреть, как восприняла бы сегодняшняя публика это произведение.
Одно могу сказать точно — я не стану угождать юным дуралеям, переполняющим сегодня кинотеатры. Состав зала теперь таков: тридцать процентов тинейджеров, которым понимать что-либо ещё рано, двадцать процентов довольно развитой и адекватной студенческой молодёжи, ну и пятьдесят процентов абсолютных болванов — неграмотных, с чрезвычайно узким кругозором. Стада молодых людей бродят по нашей стране и не подозревают, что существует такое понятие, как духовная радость. Легко определить состав сегодняшнего зала по тем фильмам, которые пользуются спросом.
Премьер Путин, а позже и министр культуры Авдеев заявили, что мерилом качества картины является успех у зрителей. А в эту категорию успешных попадают такие «шедевры», как «Самый лучший фильм», «Самый лучший фильм-2», «Любовь в большом городе», «Ёлки», «Наша Раша», «Гитлер капут» и тому подобные. Вот на какой кинематографический отстой велят нам равняться наши руководители. А ведь сборы редко когда являются мерилом качества фильма.
— Когда вы ушли в политику, то не боялись ли потерять наивность восприятия мира, которая свойственна многим творческим людям?
— Почему вы считаете, что политика — это что-то циничное и жуткое? Со дня появления в России парламента СМИ неустанно вещали, какое это гадкое место и какие дураки там заседают, игнорируя тот факт, что в рядах депутатов лауреаты Нобелевской премии, академики, да тот же Говорухин, в конце концов. В общем, получается, что в Госдуме — пакостно, а в мэриях и префектурах сидят одни лишь отзывчивые и бескорыстные чиновники. Ведь не может так быть, чтобы парламент был худшим местом на земле. А ведь он уже давно занимается не политикой, а одним только творчеством. Законотворчеством! Вот что такое парламент сегодня. К сожалению... нам было сказано, что это не место для дискуссий.
Однако есть места и похуже. Вот, к примеру, кинематограф, где тратят огромные деньги на растление молодёжи. С теле- и киноэкранов на юные умы льются потоки грязи, низменных страстей и жестокости. Разве это благородное дело? Я — режиссёр, поэтому обязан быть ещё и педагогом. И если после просмотра моей картины человек станет чуть лучше, добрее, умнее, будут затронуты его душевные струны — значит, я свою миссию выполнил. Если просто поднимется настроение, и то я буду доволен. А если я разбужу в зрителях низменные инстинкты и детям где-нибудь в электричке захочется набить морду человеку с Кавказа, вот тогда пиши пропало.
— Ваш американский коллега Арнольд Шварценеггер заявил, что за время своего губернаторства он потерял около 200 миллионов долларов. А вы чего-то лишились или, наоборот, приобрели, получив депутатский мандат?
— Если бы я всё это время занимался кинобизнесом, то, конечно, сегодня был бы гораздо обеспеченнее. Точно так же и Шварценеггер. Он много лет работал на общество, и получается, что делал это за свой счёт. Я думаю, что потерял он гораздо больше 200 миллионов. Работать на общество всегда накладно. Это у нас губернатор становится богаче, а у них — наоборот. Там же нет коррупции и взяток.
— Вы точно знаете, что взяток в Америке не берут?
— Милая, всё же познаётся в сравнении. Если сравнивать с нами, то там взяток нет! А если сравнивать с Китаем, то в Америке взятки есть. В Китае за это наказывают так, что мало не покажется — казнят публично. Пуля в затылок при всём честном народе. Самым жестоким наказаниям подвергают тех, кто обворовывает свой народ. Убийц пристреливают в тюрьме, а вот коррупционеров казнят публично.
— Значит, вы поклонник таких методов борьбы со взяточничеством?
— Я их методы одобряю. Пока не обуздаем преступность, нечего и мечтать о демократии и реформах. Поэтому в первую очередь я отменил бы мораторий на смертную казнь. Если бы не Ельцин и его окружение, то в начале 1990-х мы могли бы пойти по китайской схеме развития: медленно, ничего не разрушая, ничего не распродавая, не разбрасываясь за бесценок ресурсами. Мы бы начали строить цивилизованный, а не дикий капитализм. И сегодня, скорее всего, уже сравнялись бы с Китаем по экономическим показателям.
— По-вашему, нынешнюю власть стоит уважать больше, чем советскую?
— Нет, не думаю. Я сейчас не говорю о Ленине и Сталине. Это отдельная статья. У меня с ними личные счёты. Эти люди виновны в том, что я остался без отца и рос в нищете. А многие советские руководители более позднего периода по крайней мере не воровали. Это ведь уже хорошо. Трудно себе представить советского министра, строящего себе дворец на Рублёвском шоссе, или советского госслужащего, который имел бы счёт в швейцарском банке.
— Станислав Сергеевич, вы как актёр сыграли в 25 фильмах. У вас есть желание сняться в какой-нибудь западной картине, поработать в Голливуде?
— Один раз я снимался в американском фильме, о чём теперь сожалею. К счастью, я играл не какого-нибудь подлеца из КГБ или главаря русской мафии, а председателя совнаркома Грузии. Это была историческая лента о путешествии американской журналистки по СССР. Данного полотна я даже и не видел ни в прокате, ни на DVD.
— Вы с юности увлекались альпинизмом. А как сейчас поддерживаете физическую форму: фитнес, плаванье, теннис?
— К сожалению, никак. Мне сделали две операции на позвоночнике, так что со спортом пришлось распрощаться. А ведь были времена, когда все альпинистские трюки в своих картинах я делал сам. Например, в «Вертикали».
— Судя по вашим режиссёрским работам, вы точно знаете, что такое хорошо, а что такое плохо, это так?
— Если судить по картинам, то, наверное, знаю. А если говорить о жизни вообще, то я бы так не сказал. Но я ведь не только кино снимаю, я ещё и рисую. Приглашаю читателей «Эхо планеты» на мою выставку живописи в Российской академии художеств! Моё увлечение пейзажной живописью приоткрыло мне глаза не только на окружающий мир, но и на самого себя. Человек — это тайна. Каковы пределы его физических и умственных возможностей? Какими талантами наградил его Господь? Разгадывать эту тайну, познавать самого себя — весёлое и полезное занятие. Теперь я знаю о себе гораздо больше, чем раньше.
Комментариев нет:
Отправить комментарий