ДОРОГОЙ
ТЕСТЬ
Огненно-красный
катафалк вырулил на брусчатку мостовой, и две шеренги заранее остановленных
трамваев по команде гаишников заскулили металлическими трелями. Вывоз тела «по
высшему разряду» начался. Как только опустел двор, в квартиру покойного
проникли трое молодых людей. От воров-домушников их отличала уверенная поступь
и «дипломаты» в руках. Старший группы включил рацию.
– Первый, Первый, я –
Третий! Докладываю: вошли без помех. Как поняли? Прием!
– Вас понял.
Приступайте!
Один из склонившихся
над «дипломатом» поднял голову.
– Александр Алексеевич,
не могу настроиться. Жуткий фон – вокруг много металла.
Действительно,
помещение было сплошь уставлено металлическими трубами, арматурой, обрезками
железных прутьев.
– Едрена вошь! Не
квартира отставника МВД, а мастерская металлоремонта.
Старший группы,
оперуполномоченный краевого ОБХСС Александр Кульбацкий давно знал покойного
хозяина квартиры дома № 57 по улице Горького.
Начало их знакомству
положили поступавшие в отдел анонимки, из которых следовало, что Владимир
Матвеевич Попов занимается на дому гальваностегией – покрытием никелем и хромом
металлоконструкций, для чего превратил жилище в мастерскую. Соседи, доведенные
до исступления шумом и ядовитыми испарениями, исходящими из его квартиры,
рассылали «белых голубей» – анонимки – в различные городские и краевые властные
инстанции.
Тщетно, ибо по этому
адресу проживал тесть члена ЦК КПСС, депутата Верховного Совета, министра
внутренних дел СССР Николая Анисимовича Щелокова. Последний, обретя в 1966 году
портфель министра, занялся обустройством своих родственников. По настоянию
жены, Светланы Владимировны, он дал указание начальнику УВД Краснодарского
крайисполкома генерал-майору Милюкову выделить своему тестю жилье в Краснодаре
и подыскать ему в управлении не хлопотную, но хлебную должность.
Приказ главного
милиционера страны – закон для его сатрапов. Мартовским утром 1967 года Попов,
войдя в кабинет Милюкова рядовым пенсионером, вышел оттуда майором милиции. И
не препятствие, что Владимир Матвеевич в ту пору заканчивал седьмой десяток
лет: «Родина прикажет – у нас героем (майором?) становится любой!»
Так, на склоне лет
Владимир Матвеевич Попов благодаря радениям своего всесильного зятя Николая
Анисимовича попал в так называемую райскую группу, состоявшую только из
генералов армии и маршалов, которые в приснопамятные времена списанию в
отставку не подлежали.
Назначение не помешало
новоиспеченному начальнику ХОЗО Краснодарского УВД продолжить хромирование
металлических спинок кроватей, продажа которых приносила ощутимую прибавку к
месячному жалованью.
НАДЕЖНЫЙ
ОПЕР
Накануне похорон
Кульбацкого вызвали к начальнику УВД. Генерал Милюков предложил гостю коньяка и
без предисловий сказал:
– Вот что, Александр
Алексеевич, ситуация складывается, прямо скажем, нештатная. Мне из крайкома
партии звонили. На квартире Попова спрятаны ценности на крупную сумму. Они
теперь принадлежат его дочери, Светлане Владимировне. На обыск пойдешь ты. С
собой возьмешь двух спецов из оперативно-технического отдела и аппаратуру
обнаружения драгметаллов и бриллиантов. Найдешь тайники, но вскрывать их
запрещаю. Я приеду лично.
Монолог прервала
малиновая трель аппарата прямой связи с министром внутренних дел СССР.
– Слушаю, Николай
Анисимович. Да-да, меры принимаем. Да-да, похороны будут по высшему разряду.
Да-да, залп при погребении, как положено, взвод солдат внутренних войск
выделен. Да-да, человек подобран, опер проверенный и вполне надежный. Будет
сделано, Николай Анисимович. Да-да, все доставлю лично. Или вы за ценностями
свой самолет пришлете? Хорошо, я с охраной лично доставлю.
Тот факт, что Милюков
не поздоровался с министром, означал, что телефонный контакт между ними сегодня
уже имел место.
«Вот и стало все на
свои места, – подумал Александр. – Не было никаких звонков из крайкома. Да и
кто, кроме первого секретаря Сергея Медунова, мог бы вам звонить, Виталий
Алексеевич? Законы номенклатурной этики требуют, чтобы Первому звонил только
Первый. Медунов – первое лицо в крае. Вы – первое в краевой милицейской
епархии. Но для того, чтобы вам позвонил Медунов, ему предварительно должен был
бы звонить Щелоков. А вот это уже исключено ввиду их ревностного противостояния
из-за права первоочередности облобызать руку принципалу – Леониду Ильичу
Брежневу».
Сотрудники краевого
управления внутренних дел были осведомлены о разраставшемся конфликте их
патрона, главы МВД СССР Николая Щелокова с первым секретарем Краснодарского
крайкома КПСС Сергеем Медуновым. Последний накануне описываемых событий
метеоритом ворвался в ближайшую орбиту Брежнева, внеся переполох в ряды давних
друзей генсека. Местечковый партийный вождь Медунов был амбициозно напорист,
неудержим и непредсказуем.
В преддверии очередного
всемирно-исторического ХХV съезда КПСС он прилюдно пообещал Брежневу, что край,
завершив возведение Кубанского оросительного моря, пополнит закрома Родины
одним миллионом тонн риса. Ровно столько СССР, тратя золото и валюту, закупал
его в то время за границей.
Утопическая идея о
самообеспечении страны рисом поразила воображение генсека, и он, поддержав это
заведомо провальное предприятие, приблизил к себе Медунова. Генсековская рать с
ненавистью и удивлением наблюдала, как выползень из Краснодара все более
опутывал и увлекал дорогого Леонида Ильича гипнотическими прожектами, которые
походили на миражи.
Опытные царедворцы, они
знали, что похвал и милостей генерального удостаиваются те из его сатрапов, кто
более ловко сумеет завернуть «воздушный шарик» в красивую упаковку. Медунов
сумел. Щелоков, не единственный, но самый непримиримый оппонент Медунова, особо
рьяно взялся за развенчание выскочки-принца, всячески противясь превращению
последнего из провинциального секретаря в зубра высшей партийной номенклатуры.
В своем споре о том,
кто должен ближе находиться к древку знамени международного коммунизма –
Леониду Брежневу, Медунов неоднократно склонял на свою сторону председателя КГБ
Андропова, и, надо сказать, этот третейский судья всегда решал дело в его
пользу. Делал это Юрий Владимирович не без умысла, следуя своей тактике
противовесов.
«Нет, – подытожил
Кульбацкий, – никак не мог Щелоков звонить Медунову! Блефуете, Виталий
Алексеевич! А за «проверенного опера и вполне надежного» – спасибо!»
Действительно,
Александр Кульбацкий, несмотря на трехлетний стаж службы в органах внутренних
дел, уже не раз выполнял конфиденциальные поручения и начальника управления, и
даже первого секретаря крайкома партии. Поэтому, как только Милюков закончил
разговор с министром, Кульбацкий не преминул воспользоваться своим
исключительным правом конфидента.
– Виталий Алексеевич, а
почему Николай Анисимович пришел к заключению, что ценности надо искать в
квартире тестя?
Начальник управления
протяжно посмотрел на подчиненного, понял, что его лукавство не удалось,
ответил:
– Видишь ли, Александр
Алексеевич, министру известно, что при переезде в Краснодар в 1966 году его
тесть продал дом и пасеку в станице Марьянской за сорок тысяч рублей. Но деньги
на сберкнижку не положил.
Это Николай Анисимович
уже выяснил через Госбанк СССР. Да и вообще, никаких вкладов у него в
сберкассах не было.
Во-вторых, денежное
содержание начальника ХОЗО – не самое низкое в системе МВД, да и возможностей
сэкономить и на пищевом довольствии, и на вещевом, как ты сам понимаешь, у
покойного было предостаточно. Закупил для столовой управления мясо, картошку,
капусту в колхозе по одной цене, отчитался по другой. Разницу, сам знаешь, куда
девают. А одежда? Бушлаты, полушубки милицейские. Кто-то уволился, кого-то
перевели. Склад затоварен неликвидами. Да что мне тебе рассказывать?! Ты ведь
сам из ОБХСС. Короче, деньги у Попова водились, и немалые. К тому же, он еще и
гальваническими делами занимался.
Словом, жена Николая
Анисимовича, дочь Попова, высказала предположение, что коль скоро ее отец
вкладов в сберкассах не имел, то деньги помещал в ювелирные изделия. Потому-то
ты и возьмешь с собой на обыск аппаратуру для обнаружения золота и бриллиантов.
-Табельное оружие
возьми. За выполнение задания отвечаешь погонами! Связь по рации на моем личном
канале. Я – Первый. Ты – Третий. Действуй! Даю сутки!
ДЕДУКТИВНЫЙ
МЕТОД
Попов занимал
трехкомнатную квартиру в доме дореволюционной постройки. Потолки – около пяти
метров высотой, общая площадь жилища – около двухсот. Обойдя апартаменты
покойного, Кульбацкий по рации попросил Первого дать еще двое суток для
выполнения задания. Первый ответил, что даст еще двух технарей, но площадь
должна быть обработана за сутки.
Доложенческий пыл
подталкивал на крайние меры, что делать! Однако реальность взяла свое. Уже
впятером ребята работали не покладая рук. А пресловутый клад или был миражем,
созданным воображением дочери покойного, или подводила техника. И тогда ее
заменили на взятую напрокат у «соседей» – в краевом управлении КГБ. Но все
безрезультатно!
После трех дней
бесплодного простукивания и прослушивания спецаппаратурой стен и полов квартиры
в местах вероятных закладок покойным драгоценностей Кульбацкий отпустил
технарей отдохнуть несколько часов, а сам, раздевшись до трусов, прилег на
раскладушке Попова. В глубокой задумчивости он курил сигарету за сигаретой,
задавая себе не всегда безответные вопросы.
«Почему, – спрашивал
себя Александр, – мы ищем драгоценности? Потому что исходим из предложенной
дочерью гипотезы, будто отец должен был тратить деньги на ювелирные изделия. Но
правы ли мы, беря за отправную точку ее предположение? Не ошибается ли она, а
мы вслед за нею, идентифицируя своего отца с собой? Ведь они такие разные люди,
а их мировоззрение, среда обитания и представление о своем будущем диаметрально
противоположны! Нет, брат, шалишь! Идти на поводу гипотезы Светланы
Владимировны о кладе ее отца – прийти в никуда. Что мы уже и сделали!
Действительно, –
продолжал размышлять Кульбацкий, – барыня-боярыня, министерская жена, имея
огромный избыток свободных денег, вкладывает их в золотые украшения и в
брюлики, ведь они цель ее жизни. Кроме того, у нее все впереди, а у него? Зачем
ему драгоценности, отложенные на завтра, ему выгоднее не расставаться с
наличными сегодня. Ему нужны не истинные ценности, которые принесут дивиденды в
гипотетичном завтра – и будет ли оно у него? Ему чужды эти понятия: золото,
драгоценные украшения, бриллианты. Ему по духу ближе трешки, червонцы, в лучшем
случае – стольники, то есть ему нужны осязаемые банкноты сегодня, и обязательно
под рукой! Ведь он даже сберкассам не доверял – там ни одного вклада!
Значит, – подытожил
Кульбацкий, – мы не то ищем. Не клад с россыпями жемчугов и бриллиантов надо
искать, а наличные!»
От этой мысли
Александру стало еще тоскливее. Не просветишь же всю квартиру рентгеном.
«Ну, предложу я
Милюкову свои соображения об ошибочности направления поиска, о заблуждении
Светланы Владимировны, что с того? Ну, согласится он и тут же предложит мне
отыскать эти самые наличные. А где, черт побери, прикажете их искать, когда все
прощупано, простукано, прослушано?!»
Вдруг Александра
осенило. Повинуясь инстинкту преследователя, он ринулся на кухню, где в шкафу
лежали старые письма, какие-то накладные, расчетные книжки оплаты
электроэнергии, газа, воды. Пролистав несколько книжек, Кульбацкий воскликнул:
«Нашел!»
Нет, он не побежал
нагишом по улицам, подобно Архимеду Сиракузскому, крича от счастья «эврика!». Он
сдержанно вызвал на связь Первого и доложил, что имеет бесспорные
доказательства того, что клада нет. Первый также сдержанно приказал Третьему
прибыть в управление и представить «бесспорные доказательства».
После рукопожатия
Кульбацкий молча поставил перед генералом несколько стопок расчетных книжек
оплаты квартирных услуг. Милюков недоуменно поднял взгляд на подчиненного.
Александр открыл одну, пальцем указал на графу «Сумма – руб., коп.». Там были
начертаны карандашом две заглавные буквы и восьмизначное число.
Из недоумевающего
взгляд шефа стал испепеляющим. Кульбацкий поспешил заметить:
– И вот так, товарищ
генерал, на каждой странице всех книжек.
– Эффекты любишь,
старший лейтенант? Куражишься?! Ты что мне принес?!
Милюков с омерзением
отшвырнул от себя книжки, как будто это были коровьи лепешки.
– Разрешите доложить,
товарищ генерал-майор? – Александр вытянул руки по швам, вытирая взмокшие
ладони о брюки.
Милюков выпрыгнул из
кресла и закружился по кабинету.
– Три дня. Нет, ну надо
же! Три дня просрали! И это твои неопровержимые доказательства?! – Генерал
указал на книжки.
Александр понял, что
начальник близок к истерике, и поэтому решил дать ему возможность выговориться.
Пробежав кругами по кабинету стометровку, Милюков плюхнулся в кресло, обреченно
произнес:
– Докладывай.
В течение минуты
Кульбацкий изложил свое видение восьмизначных чисел. По его мнению, буквы
представляли серию, а цифры – номер банкноты. Покойный переписывал их в
расчетные книжки – шифровался, а сами банкноты прятал. По мнению Александра,
Купюры должны быть достоинством не ниже 50 руб.
– Почему? – только и
спросил генерал.
– А просто, товарищ
генерал. Всегда в кубышки прячут купюры только высшего номинала, то есть
пятидесяти- и сторублевки.
– Сколько восьмизначных
чисел выявил?
– Шестьсот двадцать,
товарищ генерал-майор.
– Что ты заладил,
«товарищ генерал, товарищ генерал»! Ты лучше скажи, где собираешься банкноты
искать?
Кульбацкий, пытаясь
уйти от прямого ответа, предложил:
– Виталий Алексеевич,
может, для выигрыша во времени передать министру по фототелеграфу номера? Пока
они будут выяснять, действительно ли это серии и номера «стольников», мы тем
временем, возможно, их найдем.
Идея понравилась.
Милюков протянул руку к телефонному аппарату прямой связи с министром. Закончил
он разговор с Щелоковым словами:
– Согласен, Николай
Анисимович, на худой конец хоть бумажными. Да, шестьсот двадцать купюр. Будет
сделано, товарищ министр. Лично доставлю. Да-да, согласен. Конечно, не в
деньгах счастье! Да-да, до завтра.
Положив трубку, Милюков
грозно обратился к подчиненному:
– Слышал? Завтра! Иди,
Александр Алексеевич, и без ассигнаций не возвращайся! Светлана Владимировна
уже и без того вне себя, что ей придется получить наследство бумажными
деньгами, а не драгоценностями. В общем, ступай!
Покидая кабинет,
Кульбацкий услышал за спиной голос Милюкова:
– Да-а, не в деньгах
счастье...
«Это ж сколько надо
иметь денег, – подумал Александр, чтобы понять, что не в них счастье!»
…Через двадцать минут
Кульбацкий в глубокой задумчивости перешагнул порог злополучной квартиры.
Музейная тишина. Голые
стены. Все металлические конструкции, даже радиаторы центрального отопления
были вывезены еще в первый день поисков. Звук шагов гулко отдавался где-то под
потолком.
Вдруг из комнаты, где
Александр предавался размышлениям, лежа на раскладушке покойного хозяина,
послышался невнятный шум и писк. Кульбацкий на цыпочках подобрался к проему
двери, обнажил ствол. В комнате кто-то находился и что-то делал. Сжимая двумя
руками табельный «макаров», Александр ворвался в комнату.
В дальнем углу две
огромные черные крысы предавались ритуалу любви. Перебросив пистолет в левую
руку, Александр правой схватил собранную раскладушку и в ярости метнул ее в
любвеобильных животных:
– Нашли время и место,
где трахаться, сволочи!
Крысы юркнули в
подполье. Раскладушка, грохнувшись о стену, переломилась и из двух концов
алюминиевой трубки на пол высыпались светло-коричневые колбаски. В жутком
возбуждении Александр схватил раскладушку и стал ее трясти. Свернутые
трубочками сотенные купюры мягко раскатывались по полу.
– Виталий Алексеевич, –
забыв об условностях, прокричал в микрофон Кульбацкий, – я нашел! Я нашел
ассигнации!
– Не ори, губошлеп.
Выезжаю!
Александр подумал, что
надо было предупредить шефа, чтобы он захватил пилу, но сил хватило лишь
махнуть в полном безразличии рукой.
КОНТРОЛЬНЫЙ
ВЫСТРЕЛ В ГОЛОВУ
В полдень 13 декабря
1984 года генерал армии Николай Анисимович Щелоков надел парадный мундир с
«Золотой Звездой» Героя Социалистического Труда, 11 советскими орденами и 10
медалями, 16 иностранными наградами. Уверенным движением зарядил двустволку
«Гастин-Раннет» двумя пулями 12-го калибра и выстрелил себе в голову.
Следственное управление
Главной военной прокуратуры, которое вело расследование якобы преступных
действий Щелокова в бытность его министром внутренних дел, в своем
постановлении констатировало:
«Всего преступными
действиями Щелокова Н.А. государству причинен ущерб на сумму свыше 500 тысяч
рублей (более трехсот тысяч долларов по курсу 1984 года). В возмещение ущерба
им и членами его семьи возвращено, а также изъято органами следствия имущества
на сумму 296 тысяч рублей, внесено наличными деньгами 126 тысяч рублей. Таким
образом, Щелоков Н.А. систематически из корыстных побуждений злоупотреблял
своим ответственным служебным положением, причинив государству значительный
вред.
13 декабря 1984 года
Щелоков Н.А. покончил жизнь самоубийством, поэтому уголовное дело в отношении
его возбуждено быть не может».
Автор:
Игорь Атаманенко, Независимое военное обозрение
Комментариев нет:
Отправить комментарий