и резкими суждениями. В начале 90-х он был консультантом Бориса Березовского, снимал документальное кино в Приднестровье и Нагорном Карабахе. Четыре раза Александр Невзоров избирался в Государственную думу, а два года назад стал доверенным лицом Владимира Путина. Однако ни должности, ни чины не мешают Александру Глебовичу высказывать свое мнение, во многом расходящееся с официальной позицией Кремля.
—
Александр Глебович, известна ваша позиция в поддержку Украины. Отрадно, что не
все в России зомбированы.
— Очень многие! Не обольщайтесь. Думаю,
реальные цифры еще страшнее тех, которые оглашаются.
—
Значит, в информационной войне мы таки проиграли?
— Ну почему? На своей территории, где вас
слышат, выиграли. То, что вы не победили в глобальном смысле этого слова, ну
так… Жаль. Просто хуже умеете врать. Ведь понятно, что в информационной войне
основное оружие — ложь, передергивание, искажение фактов. Вы действительно
делаете это хуже нас.
—
На самом деле, правда где-то посредине?
— Думаю, что сейчас с нашей стороны так
называемой правды нет вовсе. Есть фактическая оценка ситуации, и она довольно
печально выглядит для России. Отсюда и появление совершенно шизофренических
сюжетов. Как с этой городской сумасшедшей, рассказывающей о «распятом»
мальчике. Но надо сказать, эта ложь была настолько неумело состряпана, что в
России не вызвала никакого доверия. Даже у нашего зомбированного населения!
Ложь ведь — высокое искусство.
—
Вы следите за тем, что происходит в Украине с начала Майдана. Было какое-то
неприятие его первое время?
— Никогда. У меня всегда было понимание того,
что это должно произойти. Украина должна была начать освобождаться из-под
идеологического ига России. И как только стало понятно, что Януковича оставили
не у дел, расставание с Россией было логично. И я не вижу в этом ничего оскорбительного
для нас.
—
А почему другие видят?
— Потому что умеют общаться только в режиме
команды, окрика, построения и удара по морде. И когда кто-то заявляет: «Знаете,
ребята, время окончилось», начинают выискивать придирки и озвучивать нелепые
претензии по поводу угнетения языка. Хотя будем откровенны: Украина — это
другая страна. Возмущаться по поводу того, что есть украинский язык, так же
нелогично, как и по поводу того, что в Чехословакии засилье чешского языка.
Хотя там тоже много русских. Эти претензии смешны.
—
Это правда…
— Люди, которые жили или живут в Украине и
хотели бы поселиться на территории России, всегда имели великолепную
возможность переехать, изменить свою судьбу. Пусть каждый решает сам, в какой
стране ему жить. Я не верю, что крымчане рвались в Россию. Видел, как выглядят
люди, которые безумно хотят отделиться. Так было в Литве. Я изучал этот вопрос.
Там все было пропитано национальной идеей. Чуть ли не половина населения Литвы
была вовлечена в организацию освобождения своей страны. А в Крыму публика
всегда была заинтересована только тем, как надуть курортников и увеличить
количество койко-мест. И тут вдруг выясняется, что там живут страшные патриоты
России. Не верю! Что вам еще ставилось в вину?
—
Любовь к Степану Бандере.
— Бред. Ну и что? У каждого народа свой герой.
У французов Наполеон, который тоже должен быть нам чрезвычайно неприятен — он
распотрошил и разгромил Россию гораздо более жестоко, чем Бандера. Украина
имеет право и на свой язык, и на своих героев. Это другая страна, другой народ.
—
Наблюдая за тем, что происходило на Майдане, вы понимали, что революция зайдет
настолько далеко?
— Это было понятно по тому роскошному градусу
ярости, по безу-у-умной отваге, которые вы представили миру. Стало ясно, что у
украинцев накопилось столько дерзости, свирепости (в хорошем смысле этого
слова), что они освободятся любой ценой. Там было все понятно — война стала
результатом Майдана.
—
И поведение России было спрогнозировано?
— Конечно, потому что Россия не умеет
разжимать челюсти. Она всегда была предельно груба и примитивна в своей внешней
политике. Единственное — глупо в этой ситуации винить Путина.
—
Кого же еще?!
— Это совершенно наивно и является подменой
реальности. Путин в данном случае — кораблик, который парусами ловит ветер. А
ветер именно такой: намотать чьи-нибудь кишки на танки, кого-нибудь выпороть,
наклонить, нагнуть, крикнуть: «Крым наш!» Вот что оказалось наиболее
сильнодействующим идеологическим наркотиком. Он в данном случае
приспосабливается под то, что хочет народ. Ведь недаром его поддерживают 84
процента. Они же реальные. Я вижу эти настроения, слышу: «Крым наш!» Это, как
заклинание, повторяющееся сотнями и тысячами лиц с горящими глазами, которые
вчера еще были совершенно нормальными людьми.
—
Но тогда во власти Путина все рычаги, которые могут усмирить толпу.
— Вот единственная надежда, если в этой
ситуации она вообще может быть. Путин — абсолютно вменяемый, цивилизованный
человек.
—
Вы прекрасно справляетесь с должностью его доверенного лица.
— Дело не в этом. Не существует никаких
обязательств, я в данном случае говорю то, что думаю. Просто знаю, в отличие от
многих людей, с которыми мне приходится беседовать, что любой правитель всегда
детерминирован и его действия обусловлены народом. Ну представьте себе Иосифа
Сталина в римском Сенате. Ему немедленно с мясом отдерут усы и два раза дадут
по заднице. Представьте Саддама Хусейна в зале Конвента. Правитель — это
всего-навсего верхняя точка своего собственного народа. Он до тех пор остается
правителем, пока находится в состоянии говорить и действовать в унисон толпе.
—
Значит, Путин попросту ее боится. Потому что Майдан, который может собрать
огромная Россия…
— Не надо эту огромнейшесть преувеличивать.
Большая территория — это плохая управляемость, размазанная, растянутая армия.
Я, к сожалению, не имею права говорить то, что думаю, по поводу огромности
России. Запрещено законом. У нас много законов, которые не позволяют озвучивать
свои мысли в самых разных областях. Опять-таки, публике нравятся запретительные
законы. То, что вызывает ужас у людей нормальных, деятельных, приводит в
восторг тех, кто после стаканчика любит покричать: «Крым наш!»
—
Что это?! Возврат к устоям Советского Союза?
— Нет. Скорее, это заход в ту трагическую
ситуацию для мира, которая пахнет очень большой войной. У меня есть понимание
логики подобных событий. Я видел войну, начиная с ее эмбрионального состояния,
разрастания и превращения в чудовище, которое уже живет по своим законам.
Думаю, у вас эти процессы уже не остановить. Все вошло в ту стадию, когда война
управляет сама собой. Запад, Америка, вероятно, будут в ужасе смотреть на это,
понимая, что можно проводить сколько угодно круглых столов, конференций, но любая
агрессия сильнее, чем все запады и америки. Перегретую
православно-патриотическую пропаганду, формирующую фанатиков, остановить
невозможно. Процесс запущен, и ситуация так или иначе выйдет из-под контроля.
Здесь надо только надеяться, что не произойдет самого страшного, мы с вами не
будем свидетелями живописных, но ядерных, грибов.
—
Не дай Бог.
— А я еще не видел ни одной воюющей страны,
которая в какой-то момент не применила бы те потенциалы, которые у нее есть.
—
Но тогда это Третья мировая.
— Все войны начинались с фигни. С маленькой,
ничтожной ситуации. Но когда ее выращивают, население поддерживает, все
считают, что так правильно.
—
Тем не менее террористы несут огромные потери, наша армия становится сильной.
— Ваша армия, как ни странно, есть. Никто не
ожидал, что она у вас обнаружится. Непонятно каким чудом. Единственное, если бы
она была пограмотнее. Надо было не вокруг Славянска гаражи ломать на протяжении
двух месяцев, а аккуратненько взять Донецк, чтобы террористам некуда было
деваться. Чем мегаполис крупнее, тем большим количеством людей можно
загородиться. Там ситуация для них выигрышнее. То, что это произошло,
чудовищно!
—
Вы понимаете, что именно Россия подпитывает этих террористов?
— Конечно, это понятно. Это все уже настолько
общие места, что их можно даже не обсуждать.
—
Вы не боитесь открыто говорить об этом сейчас, когда российская пропаганда
уверяет в обратном?
— Говорю об этом, прежде всего понимая
опасность, которая угрожает России. Не вижу, где бы я перешел определенную
грань. Как вы заметили, я говорю хоть и храбро, но весьма осторожно.
—
Это правда. В чем же опасность для России?
— В том, что любая война открывает калиточку
для революции. Судя по всему, это произойдет и в России, плюс все последующие
катаклизмы. Лучше бы Россия сейчас никакие пусковые механизмы не включала.
Украинский Майдан — своеобразная подсказка для России. В данном случае я говорю
абсолютно с доброжелательной позиции. Знаете, ведь у меня среди ваших главных
«ворогiв», которые в Донецке, много близких друзей. Они ведут себя самым подлым
и чудовищным образом. Они обязаны понимать, что единственная опасность для
людей на Донбассе — это не мифические угрозы русскому языку, а их реальное
присутствие. И если бы не они, то туда не то что «Град» бы не залетел, а даже
пулька из травматической винтовки. Никогда! Ни в один из этих городов.
—
Вы имеете в виду Стрелкова?
— И Гиркина тоже. Они опьянены
безумной имперской эйфорией, имперско-националистически-православным
шовинизмом, который возгоняется здесь, в России, с дикой силой. Ради этой веры
они готовы гибнуть сами и класть вокруг себя тысячи и тысячи людей. Кажется,
бред, но, увы, он очень типичен для истории и людей вообще.
—
Захватить, поработить, подчинить?
— Конечно. А кто нам, собственно говоря, давал
гарантии, что мы должны с вами прожить комфортную, особую жизнь — не такую, как
у человечества на протяжении трех тысяч лет?
—
Но мы становимся цивилизованнее, умнее, в конце концов.
— Нам лишь так кажется. Если бы вы жили в
Донецке, я посоветовал бы выглянуть в окно в ответ на ваши слова.
—
До прихода гиркиных там цвели абрикосы, было чисто, красиво.
— Чикатило тоже не каждый день убивал. Сейчас
у нас всерьез обсуждается возвращение Волгограду имени Сталина. Теперь
интересно только, какой из городов — Ростов или Шахты! — будут соревноваться за
право носить красивое название Чикатиловск? Уровень маразма вам, в Украине, не
понять. Вы не живете, как мы.
—
Давно были в Украине?
— Давненько. Не знаю, когда приеду. А если
приеду, кому рассказать, что увижу? Здесь беседовать с «Крым наш» совершенно
бесполезно, они не воспринимают логику, аргументы и доводы. Все это абсолютно
иррационально.
—
А интеллигенция?
— Ее мало и она абсолютно запугана. Артисты
боятся за свои концерты, писатели — что их книжки перестанут покупать. Все
боятся репрессий, хотя капитализм позволяет сводить счеты с людьми гораздо
более изощренно.
—
Как думаете, сколько может еще продлиться война?
— Войны бывают и столетние. Боюсь, правда, что
наличие ядерного оружия не даст больших временных рамок.
—
Услышу ли я что-нибудь обнадеживающее?
— Из обнадеживающего могу вам только сказать:
«Слава Украине!»
—
Героям слава!
Таисия
БАХАРЕВА, «ФАКТЫ»
Фото
в заголовке с сайта dniester.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий