Об этом человеке ходят легенды-как среди бывших коллег из Службы безопасности Украины, так и среди тех, кому его работа доставила много серьезных неприятностей. Потому что именно он формировал первое в Украине подразделение по борьбе с международным наркобизнесом, под его руководством был успешно проведен ряд международных контролируемых поставок, в результате которых ликвидированы каналы поступления в страну тяжелых наркотиков. А недавно Указом Президента Украины Виктора Януковича генерал-лейтенант СБУ Виктор Тимошенко был назначен главой новосозданной Государственной службы по контролю за наркотиками. В своем первом интервью на новом посту Владимир Тимошенко заявил МАИР, что в Украине необходимо выработать единую политику по борьбе с наркотиками, учитывая современные методы борьбы. Он также рассказал о том, как правоохранители паразитируют на наркопреступлениях, каких наркотиков стоит опасаться украинцам и почему планирует набирать сотрудников в новую Службу с помощью детектора лжи.
- Владимир Андреевич, какие полномочия получит Государственная служба Украины по контролю за наркотиками? Предусмотрены ли в ее структуре оперативные отделы, следственный аппарат?
- В Указе Президента Украины № 457 сказано, что Кабинету Министров необходимо в месячный срок подать проект закона (мы такой документ подготовили и направили в Кабмин). Закон определит основные задачи новой службы как правоохранительного органа со специальным статусом. Его основные задачи – формирование и обеспечение реализации государственной политики в указанной сфере, координация деятельности органов, осуществляющих противодействие незаконному обороту наркотиков, проведение оперативно-разыскных мероприятий с целью выявления признаков преступлений и лиц, их совершивших, проведение дознания и досудебного следствия по соответствующим делам.
Кстати, подобные государственные структуры есть во многих странах мира. Например, в России работает Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, в Соединенных Штатах Америки – антинаркотическая служба DEA (Drug Enforcement Administration).
- У нас в стране уже есть правоохранительные структуры, которые занимаются борьбой с наркобизнесом. Не получится ли банальное дублирование функций, которое со временем приведет к несогласованности действий и войне между службами?
- Давайте посмотрим, что мы реально понимаем сегодня под борьбой с наркобизнесом и кто этим занимается. Если определить компетенцию с точки зрения буквы закона, то мы увидим, что полномочия Службы безопасности Украины касаются только контрабанды. Если есть такой состав преступления, как незаконное перемещение наркотиков через границу – тогда Службой проводятся оперативно-разыскные мероприятия, возбуждаются уголовные дела, проводятся расследования. Расследование всех остальных преступлений, связанных с нелегальным оборотом наркотиков внутри страны (хранение, изготовление, реализация наркотиков), относятся к компетенции Министерства внутренних дел.
Когда создавалось подразделение по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков в МВД, я работал в СБУ. Мы приветствовали идею создания специального подразделения, потому что считали: оно повысит уровень работы милиции в этом направлении, поскольку появятся люди, специализирующиеся на борьбе с наркопреступлениями. Есть же сыщики, которые специализируются на борьбе с квартирными кражами, с карманниками. Профилирование – это очень неплохо.
К сожалению, ни СБУ, ни милиция тогда не знали, на какую скользкую дорожку бросают сотрудников этого специализированного подразделения по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков. Степень криминогенности наркосреды настолько высока, что борцы с этим злом очень быстро становятся либо жертвами, либо носителями этого зла.
- Вы хотите сказать, что они сами «подсаживаются» на наркотики?
- Не совсем, хотя такие случаи тоже бывают. Я говорю о другом. Неуступчивый, последовательный и честный борец рано или поздно становится жертвой. Вы можете только представить, как непросто работалось этому подразделению в «лихие» 1990-е. Когда месяцами не платили им зарплату, когда она индикативно равнялась десяти долларам. А тут они попадают в среду, где вращаются большие криминальные деньги. И любой наркоделец хочет себя обезопасить посредством «крыши». Кто может «крышевать» лучше всего? Тот, от кого исходит самая большая угроза. Так происходило втягивание людей, находившихся «на передовой» борьбы, в эту специфическую криминальную среду. Не всех и не сразу, а поочередно и тихо. Приходит молодой сотрудник, смотрит, на каком автомобиле ездит его коллега, и прекрасно понимает, что на зарплату купить такое нельзя. Сделав выводы, ищет аналогичный источник.
- Так любая преступная среда в какой-то мере затягивает. Вы сами признали, что устоять от соблазнов, получая мизерную зарплату, очень сложно…
- Отчасти вы правы. Но «щипач» не поведет оперативника уголовного розыска с собой в троллейбус, чтобы вместе шарить по карманам граждан. Напротив, он его сторонится, хотя они знают друг о друге. А в наркобизнесе другая картина. Не буду перечислять все соблазны и те возможности, которые открылись перед оперативниками, но результат сегодня говорит сам за себя. Произошла трансформация самого подразделения, отдельные сотрудники которого, а то и целые подразделения, со временем начали паразитировать на результатах, обеспечиваемых другими подразделениями милиции. Например, участковый обнаружил, что какая-то пенсионерка посеяла в огороде мак. А впоследствии это причисляется к результатам работы ОБНОН, поскольку участковый передает все материалы туда. Так же поступает сотрудник Госавтоинспекции, обнаруживший в автомобиле коноплю, маковую соломку или пакетик с синтетическим наркотиком. Казнить или миловать правонарушителя – будут решать сотрудники специализированного подразделения. Конечно, они тоже работают, изучают источники появления наркотиков и наркосырья, выявляют нарколаборатории и т. д. То есть, осуществляют целый комплекс мероприятий. Но в какой-то момент наступает так называемое «перемирие».
- Что вы имеете в виду? Перемирие между наркобизнесом и милицией?
- Произошло осознание того, что можно безбедно жить, закрывая глаза на определенные нюансы и определенных людей. При этом результат работы и соответствующую «галочку» всегда можно обеспечить на низшем звене цепочки, которая выстроена в наркобизнесе – на потребителе.
Если Вы посмотрите, кто сейчас находится в местах лишения свободы, то поймете, что именно такой контингент наркодельцов в основном и отбывает наказание. Хотя в приговорах и написано, что они осуждены за сбыт наркотиков, но пошли бы вы домой к этим наркоторговцам и посмотрели, что там творится. Статья Уголовного кодекса, которая им инкриминируется, предусматривает конфискацию. Но что там можно конфисковать? Паутину разве что...
У них зачастую и нет этого дома. Потому что все было распродано и положено на алтарь добывания наркотика. Когда наркоман входит в систему, он тащит поначалу деньги родных, потом начинает воровать. Если не может достать деньги, он все равно приходит за дозой, без которой уже не может жить. Физиологическая потребность, «ломка» заставляют его приходить к тому, кто может дать наркотик. А торговец, в свою очередь, предлагает ему поискать приятеля, у которого есть деньги. Мол, тогда он сможет брать и для него, и для себя.
Так формируется самый низший уровень распространения. Наркоман находит в своем окружении того, кто тоже хочет попробовать, но не знает, как безопасно раздобыть. Он «присаживается» на его финансирование. По сути, он покупает дозу и сбывает ее потом этому, так сказать, «неофиту», которого только «посвящают» в наркоманы. Кого легче всего взять милиции? Такого вот уличного наркомана, который несет прямо в кармане наркотик своему знакомому. И который сам получил дозу и тут же себе уколол, а значит – находится в неадекватном состоянии. Какие здесь будут вопросы конспирации? Как Вы понимаете, в его состоянии они его вообще не волнуют. Его задерживают, бросают «в клетку», а на следующий день не дают уколоться. А дальше он за дозу «напоет» такое... На таких статистическую отчетность и можно улучшить, как хочешь.
- Тех, кто за ними стоит, «не замечают»?
- Они, как были в тени, так там и остаются. Для их выявления требуются серьезные разработки, внедрения в криминальные сообщества. Они получают наркотик, контролируют производство, передают мелкие оптовые партии распространителям. Там существует своя пирамида. Но она в таком тумане, что увидеть ничего нельзя. Да и не очень-то присматриваются. Проще задержать двоих наркоманов, о которых мы говорили – одного опытного, второго новообращенного. Тем более, что у последнего есть родители, для которых сложившаяся ситуация – настоящая трагедия, а задержавшим может быть использована для вымогания денег у родителей.
- То есть уже можно рапортовать о задержании наркогруппировки?
- А как же. Потом оперативники отдельно могут «поработать» с родителями. Не хочу пересказывать методическое пособие для некоторых недобросовестных правоохранителей. Как это все делается, они знают не хуже меня. Но и мы знаем, что в действительности происходит. Поэтому еще раз повторюсь, создав специальное подразделение по борьбе с нелегальным оборотом наркотиков, мы бросили его сотрудников на очень скользкую стезю. За ними нужно было присматривать, им нужно было помогать.
- Но для этого в милиции есть служба внутренней безопасности. Разве этого мало?
- Если это одна или две «паршивые овцы», то можно их вовремя выявить. Сложнее, когда этим слаженно занимаются целые отделы. Вспомните, как в Харькове арестовали такой отдел, где сбытом занимались все, начиная от оперативников и заканчивая начальником. Чтобы выявить таких людей, надо располагать первичной информацией. Ее могут получать коллеги, которые работают в этом же районе. Когда они проводят оперативно-разыскную деятельность, могут получить информацию о том, что кто-то из сотрудников милиции связан с криминалом. Кстати, не обязательно на нее отреагируют. Может приключиться такая сознательная, и, естественно, не бесплатная слепота. И тогда круг замыкается.
По сути, подразделение БНОН – это сегодня монопольный борец с наркотиками на территории страны. СБУ не может работать в этом направлении, потому что это не входит в ее компетенцию. Таможня вообще не правоохранительный орган. Если обнаружили таможенники наркотики на границе – должны отдать СБУ, она возбудит уголовное дело и будет его расследовать.
К сожалению, у нас ведется преимущественно борьба не столько с предложением и наркобизнесом, сколько со спросом и потребителями. Бороться с болезненной тягой к наркотикам силовыми методами и с помощью спецподразделения – это нонсенс. Но именно это часто и происходит. Вот и не получается отследить всю цепочку, которая бы включала не только задержанного на улице наркомана, но и мелкооптового торговца, производителя, поставщика и т. д.
Эту нить на каком-то этапе сознательно или с целью «упрощения» сбора доказательств и скорейшего достижения хоть и незначительного, но результата, обрывают, хорошо понимая, что в невод может попасться такая крупная рыба, которую вытащить будет не по силам. Правоохранители иногда шутят, что если ты будешь грамотно вести оперативно-разыскные мероприятия, то рискуешь в оперативной разработке выйти сам на себя. В этом есть, конечно, доля юмора, но немало и сермяжной правды.
- Мир же борется с наркомафией. Почему мы не можем?
- Учитывая коррупционную агрессивность этой среды, в большинстве стран мира на поприще борьбы с наркотиками трудится несколько независимых служб. Например, в России с наркопреступлениями борются милиция, специальное управление в составе ФСБ, Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, о которой я уже упоминал. А также таможенные органы, которые, в отличие от нашей таможни, имеют статус правоохранительного органа.
Они занимаются борьбой с наркотиками в части контрабанды. Но они – полноценный орган, который может выявлять, проводить оперативно-разыскные мероприятия, не ограничиваясь тем, чтобы взять одного перевозчика с чемоданом или курьера-«глотателя» с капсулами в желудке. Таможенные органы расследуют возбужденные уголовные дела и передают их в суд. При этом работают в полном объеме, отслеживая всю цепочку. Наша таможня в этом отношении просто беззубая, потому что не может проводить оперативно-разыскные мероприятия.
- Как Вы считаете, почему украинской таможне так упорно не хотят предоставить право на ОРД?
- Потому что монополия всегда привлекательнее. И можно сколько угодно говорить, что будет слишком много структур, которые имеют право на ОРД, если таможня получит статус правоохранительного органа. С таким же успехом можно утверждать, что у нас очень законопослушные граждане, и очень благополучная страна. В России, США, Германии, Великобритании работают разные структуры не для того, чтобы дублировать или мешать друг другу, а чтобы борьба с нелегальным оборотом наркотиков была действительно эффективна на всех этапах.
То же самое необходимо сделать у нас, а не рассуждать на тему, что нам не надо лишних субъектов оперативно-разыскной деятельности. Если выходят на какой-то наркоканал, то необходимо выявить в процессе разработки всех участников группировки, а это в одиночку не делается. Вот здесь и необходимо взаимодействие с коллегами внутри страны и за рубежом. Кроме того, надо отследить, откуда появляются деньги на покупку сырья и производство, как отмываются средства, полученные от реализации наркотиков.
И тогда в работу включаются подразделения, которые занимаются борьбой с преступлениями в сфере экономики. Работа ведется в двух направлениях – к источнику наркотика и к деньгам. Если мы хотим эту гидру уничтожить, то должны действовать именно таким образом.
- Если я Вас правильно поняла, Государственная служба Украины по контролю за наркотиками будет заниматься отслеживанием всех этапов, начиная с момента попадания наркотика в страну, оборота на внутреннем рынке, и заканчивая аналитической работой по изучению деятельности международных картелей. Планируете выступать инициаторами по проведению международных спецопераций?
- Безусловно, мы будем работать так же, как наши коллеги в других странах мира. Например, ФСКН России и компетентные органы ЦРУ и ДЕА США провели совместную операцию по уничтожению нарколабораторий в Афганистане. Вообще в большинстве стран мира власти не ждут, когда наркотики придут к ним, а выдвигаются к источникам, где легче уничтожить это зло. Так выходили на Калийский, Медельинский, Тихуанский картели. Государства взаимодействуют друг с другом, чтобы противостоять наркотраффику. Например, США выделяют сейчас правительству Мексики 500 миллиардов долларов на борьбу с наркомафией, потому что понимают – она несет потенциальную угрозу и для их страны.
- Не боитесь, что коллеги из других ведомств будут особо тщательно отслеживать деятельность сотрудников службы?
- Правоохранительные органы должны присматривать друг за другом, чтобы не было тех, кто начинает паразитировать на преступлениях, с которыми должен бороться. Монополисту нечего бояться. Но если ты знаешь, что здесь незримо присутствуют представители других ведомств, то понимаешь, что твое незаконное поведение может быть замечено ими. И наоборот. Потому что здесь нет ангелов и богов. Создавая ГСКН, в положении и проекте закона мы прописали, что оперативное обеспечение осуществляется силами Службы безопасности Украины. Потому что понимаем, насколько опасен «крот», который появляется внутри структуры и работает на тех, с кем мы должны бороться.
И хотя в нашей структуре предусмотрена внутренняя безопасность, надо иметь еще кого-то извне, кто может выявить вовремя коррупционера, человека, который втянут в криминальную среду. Сейчас для меня самое важное – это вопрос кадрового насыщения. Сегодня надо найти 2000 человек – честных и неподкупных, которые бы знали, умели, а главное – реально работали, а не имитировали борьбу. При этом довольствовались тем жалованием, которое им заплатит государство за такую непростую работу, которая сопровождается высокими рисками.
- Хотите повторить опыт милиции, набирая людей на маленькую зарплату?
- Я не говорил о маленькой зарплате. Но и на особо большую рассчитывать не приходится.
- Как планируете формировать штат? Будете переманивать из смежных структур лучших из лучших? Среди нынешних сотрудников Гостаможслужбы, СБУ есть немало ваших учеников…
- Мы будем приглашать тех работников СБУ, таможни, погранслужбы, МВД, прокуратуры, которые обладают необходимыми навыками, знают повадки наркобизнеса, слабые и сильные стороны, приемы борьбы, и могут поделиться своим опытом с молодыми коллегами, которых мы будем искать среди выпускников учебных заведений МВД, СБУ, ГТСУ, Госпогранслужбы. Это будет сплав тех, кому чуть-чуть осталось до пенсии, и молодежи, которая хочет учиться.
- Бывших сотрудников подразделений БНОН тоже будете приглашать?
- Я не склонен вешать ярлыки на всех. Там тоже есть опытные и честные оперативники, профессионалы своего дела.
- По каким критериям будете отбирать?
- Мы живем в ХХI веке, а значит, используем современные технологии. Когда я работал ректором Академии Службы безопасности Украины, мы вместе с психологами, специалистами медицинской службы разработали хорошую тест-систему с участием известного детектора, которая позволяет очень эффективно определять склонности к совершению определенных правонарушений. Когда протестировали первых абитуриентов, выяснилось, что трое из них склонны к воровству…
- Вы отказались их принимать в Академию?
- Нет, закон не дает нам такого права. Когда психологи показали результаты, я им сказал, что это не основания для того, чтобы они не стали курсантами. Но мы приняли информацию к сведению.
- Она оправдалась?
- Вступительная кампания проходила на сборах в лесу. И двое из этих ребят в течение этого месяца были отчислены... за воровство. Один украл мобильный телефон, второй «перегнал» у приятеля с мобильного деньги на свой аппарат. А третий попался позже, уже во время учебы в Академии. Он украл деньги у соседа по комнате.
- Хорошо, что такое тестирование не проводят все подряд работодатели – процент безработицы был бы гораздо выше. А вы сами готовы пройти подобный тест?
- С превеликим удовольствием. Хотелось бы, чтобы в нашей службе все сотрудники проходили такой тест. Спецпроверка с применением детектора лжи давно есть в Службе внешней разведки России, в ЦРУ и других спецслужбах. Нельзя занять руководящую должность без определенной проверки.
- У нас в стране нет единой политики по борьбе с наркотиками, нет государственной стратегии. Следовательно, нет взаимодействия между различными государственными службами и институциями. Ваша служба планирует разработку такой стратегии?
- Безусловно. Но на это понадобится время. Поскольку документ очень серьезный. Он будет определять наркополитику. Сегодня действительно существует ряд проблемных моментов, по которым различные ведомства не могут договориться. Например, представители Министерства внутренних дел вполне справедливо нарекают на заместительную поддерживающую терапию, на то, как осуществляется метадоновая программа. Кстати, в МВД есть люди, которые уже созрели до того, что не отметают заместительную терапию как таковую. У них, как и у нас, возникают вопросы в части того, как она осуществляется.
- В 2010 году в Украине было задержано около 2 тонн кокаина. По мнению некоторых экспертов эти партии свидетельствуют о том, что наркокартели не только используют нашу страну как транзитную на пути в Европу, но и как рынок сбыта. Вы согласны с такой оценкой?
- Нет ни одной страны, которая бы рано или поздно не становилась бы рынком сбыта. Поэтому надо опасаться и транзита. Есть такое понятие – «наркослед». Когда наркотики проходят через какую-то территорию, они обязательно частично оседают на ней.
- Почему, по Вашему мнению, именно сейчас через наши порты попытались ввозить этот элитный наркотик? Почему пошли вдруг так резко?
- Между наркокартелями постоянно ведутся войны за рынки сбыта. Кто упустит возможность заполучить такую территорию, как Украина, в качестве рынка сбыта? Тем более, что сейчас существуют и проблемы с доставкой. Европа, более обеспеченная и сытая, может позволить дорогой элитный наркотик, каковым в наркосреде считается кокаин. Естественно, наркокартели стараются его туда поставлять, используя любые возможности, минимизируя риски.
С одной стороны, мы можем говорить о том, как хорошо заработали наши службы, которые выявили эти нелегальные грузы. С другой – не должны исключать и того, что наркокартели считают риски перемещения через Украину ниже, чем через другие страны, а систему борьбы здесь слабее.
В свое время, когда Служба безопасности Украины только начинала бороться с контрабандой наркотиков, мы рассматривали появление такого зелья как возможность дойти и до получателя, и до отправителя. А здесь нет лучшего оружия, чем контролируемая поставка. И если бы таможня имела право на проведение оперативно-розыскной деятельности, можно было бы выявить все это негласно, проследить весь путь наркотика до окончательного получателя.
Его, возможно, взяли бы в какой-то стране Западной Европы, а в Украине никто из широкой общественности об этом и не узнал. Но взяли бы и тех, кто его отправил, и тех, кто получил. Мы же не знаем ни того, куда он шел, ни какие были перевалочные базы, кто обеспечивал проход через границы. Ведь там риски тоже свои. В ходе проведения таких оперативно-розыскных мероприятий очень многое можно раскрыть. А таможне, как я уже говорил, такого права не дают.
Проблема еще и в том, что наша таможня технически не оснащена должным образом. Контейнеры, которые приходят, к примеру, в Антверпен, проходят через соответствующую скобу. Если возникает подозрение, что в контейнере находится наркотик, то груз пойдет на досмотр. Конечно, им не выгодно везти наркотик через этот порт. В Украине очень мало аппаратуры, но она необходима. Таможню надо оснастить полноценно, чтобы она могла эффективнее работать и обеспечивать безопасность нашего государства.
Чаще всего отправитель – это страны Латинской Америки, где производится кокаин. Любые грузы, которые приходят в Европу из этих стран напрямую, проверяются с особой тщательностью. А если груз зайдет в Европу с тыла, а экспортером выступит украинская фирма, вряд ли кто-то будет искать в таком грузе кокаин. В Украине, слава Богу, лист коки не растет, а производства гидрохлорида кокаина нет. Поэтому войти в Европу через заднее крыльцо наркокартелям очень выгодно.
- Есть еще одно направление – героин, с наркотрафиком которого борется весь мир. Насколько оно опасно для нас?
- Намного опаснее кокаина. Девяносто пять процентов героина производится сегодня в Афганистане. По так называемому «Северному пути» наркотик поставляется в Россию. Россия теряет ежегодно 30 тысяч молодых граждан, которые погибают от афганского героина. Вдумайтесь в эту цифру! За десять лет войны в Афганистане Советский Союз потерял 15 тысяч человек, а теперь в России за год от наркотиков умирает в два раза больше людей. А если учесть, что с созданием Таможенного союза пограничный и таможенный контроль между странами, которые вошли в союз, значительно упрощен, то можно предположить: поток героина через территорию России и Украины в Европу может возрасти.
- Но у нас в последние годы не было каких-то крупных задержаний героина. Может, серьезных каналов нет?
- Каналы действуют всегда, а узнаем мы о них только в случае обнаружения, когда происходят какие-то «щипки». Но канал нельзя ликвидировать «щипком». Канал ликвидируют только тогда, когда ликвидируют поставщика и потребителя. Если же выхватили на этом канале какую-то партию, то завтра поставщик просто отклонится от маршрута на сто километров. И все. Что касается героина, то я бы не расслаблялся. Опаздывать очень опасно.
Беседовала Татьяна Бодня, http://mair.in.ua/interview/show/id/11308 
Комментариев нет:
Отправить комментарий