Екатерина Губанова. Исповедь певицы, которая боится сцены

Российская меццо-сопрано Екатерина Губанова, дебютировавшая в 2002 году на сцене Ковент-Гардена в Лондоне, рассказала в эксклюзивном интервью "Эхо" о новом видении русской классики, западных зрителях и предназначении оперного искусства. После успешного дебюта в Королевском оперном театре, как официально именуют Ковент-Гарден, Екатерина Губанова пела в петербургском Мариинском театре,

нью-йоркской Метрополитен-опера и парижской Гранд-опера. Сейчас она вновь вернулась в Лондон, где исполняет партию Любаши в новой постановке оперы Николая Римского-Корсакова "Царская невеста", действие которой переносит зрителей в Россию девяностых годов XX века.

- Как вам новая постановка оперы Римского-Корсакова "Царская невеста"?

- Постановка Пола Карана - абсолютно не традиционная, и я от неё в полном восторге. Она переносит зрителя в наше время - в Россию 1990-х годов, и это главная находка режиссёра, потому что понять традиционные для нас реалии, которые имели место быть несколько веков назад, смогли бы далеко не все западные зрители. Кроме того, постановка абсолютно реалистична. Она чем-то напоминает скорее кино, чем оперу, и поэтому всё будет очень красиво. Какие-то сцены будут более масштабными. Ничего лишнего. Какие-то - менее. В России "Царскую невесту" ставят очень традиционно. Здесь это не всегда уместно.

- Получается, что Пол Каран знаком с российскими реалиями?

- Да. Это уникальный случай, когда режиссёр в совершенстве владеет русским языком, знает русских людей, Россию и хорошо осознаёт, что он имеет в виду, когда говорит что-то. Ранее он работал над "Скупым рыцарем" Рахманинова в лиссабонском Сан-Карлуше и "Золотым петушком" Римского-Корсакова в Ковент-Гардене.

- Вы больше любите современные постановки, чем классические?

- Я люблю понятные постановки. Когда я могу объяснить, почему это ставится именно так. Бывает, что режиссёр делает традиционную постановку, а ты смотришь и понимаешь, что какие-то шаги и решения не имеют права на жизнь в данном контексте. С другой стороны, я не пойму, когда в погоне за современными реалиями тебя одевают в какую-то коробку и говорят, что это костюм. Я не против модернизации. Но она должна быть интересной и уместной.

- Вы за границей поёте чаще, чем в России. Опера - это универсальный язык, на котором одинаково говорят во всём мире, или всё-таки зрители разных стран имеют свои национальные особенности?

- Если говорить о таких международных культурных площадках, как, например, Ковент-Гарден или Метрополитен-опера, то таких разграничений нет. Многие люди перемещаются по миру вслед за постановками, и одних и тех же зрителей можно встретить сначала в одном театре, а потом в другом. Когда поётся хорошо, как правило, любая публика хорошо принимает. Страшнее всего петь в России. Наши люди очень критичны. И конечно, русский исполнитель чувствует у себя на родине двойную ответственность. Я, например, перед исполнением "Царской невесты" в Мариинском театре не спала четверо суток.

- Что ждёт западный зритель, когда идёт послушать русскую оперу?

- Мне достаточно тяжело судить об этом, так как я сама русская. Мне кажется, что зрители ждут какой-то изюминки, чего-то такого, что не встретишь в традиционном репертуаре. "Царская невеста" здесь известна не так хорошо, и, безусловно, ценителям оперы интересно узнать что-то новое. Хотя сказать за них я не могу. Может быть, кто-то идёт послушать не саму оперу, а кого-то из исполнителей. Не менее интересно услышать, как исполняются арии на родном языке. Они, как правило, пропускаются через душу, и это не зависит от того, как хорошо ты владеешь иностранными языками.

- В 2002 году состоялся ваш дебют на лондонской сцене. Ощущения от тогдашних спектаклей и нынешних разные?

- Я очень люблю Ковент-Гарден. Здесь работают замечательные люди, и именно по этому критерию я всегда оцениваю театры. Постановка на постановку, как известно, не приходится. Когда я здесь впервые выступала, я думала о том, что ничего не умею. На то, чтобы привыкнуть к новой атмосфере, ушло где-то около недели. Сейчас, конечно, комфортнее, однако спокойствие не пришло до сих пор. Я очень боюсь сцены и всегда волнуюсь перед выступлением.

- Как тронуть зрителя? Есть ли какой-то секрет исполнительского мастерства?

- Чтобы преуспеть в любой профессии и особенно в той, где ты имеешь дело с людьми, надо быть хорошим человеком. Когда ты поёшь, ты открываешься зрителю, и он видит всю глубину. Это даже пугает, однако, чтобы совсем страшно не было, нужно стараться держать эту глубину в чистоте. В пении, в свою очередь, необходима простота. Безупречного вокала почти не бывает, и дело не в технике, а именно в простоте и откровенности. Ты как будто передаёшь то, что тебе дано.

- У вас есть какие-то любимые партии?

- Обычно у оперного певца любимая партия - та, которую он в данный момент поёт. И, например, Любаша в "Царской невесте" всегда была моей мечтой. Есть стандартный набор драматических партий для меццо-сопрано. Мне нравится петь Амнерис в "Аиде", пусть это и достаточно тяжело. В партии Эболи в опере "Дон Карлос" есть что выплеснуть. Брангена в опере "Тристан и Изольда" - очень положительный персонаж; мне нравится быть хорошей.

- А есть партии, которые хотелось бы исполнить?

- Через 15 лет хотелось быть спеть Изольду в опере "Тристан и Изольда" Вагнера. Это партия для драматического сопрано. Музыка Вагнера очень содержательная, и сколько бы я его ни пела, он совершенно не надоедает. В нём можно всем время открывать для себя что-то новое. В будущем мне предстоит исполнить одну из партий в "Парсифале" - это последняя музыкальная драма Рихарда Вагнера.

- Оперный певец переживает вместе со своим героем его судьбу?

- Мы не можем полностью погружаться в своего героя. Мы всегда должны контролировать этот процесс. В противном случае можно навредить как себе, так и испортить впечатление слушателю. С другой стороны, можно создать себе психологический фон. Когда я пела партию Марины Мнишек в "Борисе Годунове", то сначала долго настраивалась на эту роль, а потом стала замечать за собой надменность, с которой смотрела на других. Есть и приятные эмоции. Так, с Любашей вместе страдаешь. Это очень близко русскому человеку - страдать. С другой стороны, какого плохого персонажа ты бы ни играл, сначала необходимо его оправдать и найти объяснение, почему он совершает тот или иной поступок.

- Есть ли у оперных певцов какие-то предрассудки?

- Конечно. И довольно много. Некоторые из них я даже объяснить не могу. В Италии нельзя выступать в фиолетовом платье: это дурная примета. В Германии нельзя выходить на сцену в уличном пальто. Многие предрассудки индивидуальны. Я до недавнего времени перед каждым спектаклем должна была получить сообщение от мамы: "Удачи". И когда один раз я его не получила, у меня чуть не случилась истерика. Когда я только начинала петь партию Брангены, то во время увертюры перед каждым спектаклем трижды читала молитву "Отче наш".

- Можно ли приучить ребёнка к опере? С чего следует начинать?

- Во-первых, перед тем как пойти в театр, нужно познакомиться с сюжетом спектакля, который предстоит посмотреть. Во-вторых, необходимо понять, на какую постановку ты идёшь. Сейчас бывают такие постановки классических опер, что на них вести детей не стоит. Если выбирать именно по музыке, то очень понятна и интересна "Волшебная флейта" Моцарта. "Евгений Онегин" знаком ещё по школьной программе. Важно подобрать такую мелодию, которую потом можно было бы ходить и напевать.