«НА МИТИНГ В СТЕПАНАКЕРТЕ привезли «раненую» медсестру из Ходжалы». Интервью с экс-заместителем заведующего отделом оргпартработы ЦК КПСС Григорием Харченко.

ДОСЬЕ. Григорий Петрович Харченко, родился в 1936 году в Киевской области. С 1967 года на партийной и советской работе. В 1971—1974 годах председатель Запорожского городского исполнительного комитета. С 1974 года секретарь по промышленности, в 1976—1986 гг. второй секретарь Запорожского обкома КП Украины. В 1986—1987 гг. инспектор ЦК КПСС, в 1987—1988 гг. заместитель заведующего Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС. В 1988—1990 годах первый секретарь Запорожского обкома КП Украины.
В 1990 году председатель Запорожского областного совета. В 1990—1991 годах второй секретарь ЦК КП Украины.

С начала 90-х годов - директор Промышленно-финансовой компании, вице-президент страховой компании, советник Президента Российского союза промышленников и предпринимателей.

- С чего началось Ваше знакомство с Карабахским конфликтом?

- С событий в Сумгаите. Я тогда вместе с первым заместителем председателя КГБ СССР генералом Филиппом Бобковым был командирован в Сумгаит. Мы прибыли в город, когда там уже погибли 15 человек. Вместе с горкомом партии, с директорами предприятий пытались остановить негативные события в городе. Помнится, тогда в Сумгаите был введен комендантский час, подобное происходило в СССР впервые. Тогда приходилось армянские семьи из 17-го квартала и из других мест свозить на центральную площадь возле Дворца культуры энергетиков, что напротив горисполкома. Мы организовывали там питание для сотен армянских семей, обеспечивали их безопасность.

 Тогда в Армении раздавались голоса, что, мол, в Сумгаите были уничтожены чуть ли не тысячи армян. Но я пытался доказать, что в результате событий 26-28 февраля 1988 года погибли 32 человека, шестеро из которых были азербайджанцами. У меня ведь был список с именами погибших.

Конечно, события в Карабахе разворачивались постепенно. Я помню, как в ЦК КПСС приходило огромное количество писем от армян о том, что в области их притесняют. Карабахские армяне требовали присоединить область к Армении. На первых порах, руководство партии очень вяло реагировало на события и не предпринимало никаких мер для того, чтобы не допустить эскалации конфликта.

Непосредственно в Карабахе я был вместе с Аркадием Вольским с февраля 1988 года. Туда нас направили по решению ЦК КПСС. В НКАО было много недостатков, которые должны были своевременно устраняться, чтобы не допустить взрыва. Была мобилизована вся санитарная служба, в самом Степанакерте (Ханкенди) решалась проблема с обеспечением питьевой водой. Были проблемы и в связи с окончанием учебного года, много выпускников школ и местного педагогического института оказались не стенах учебных заведений, а на митингах. Например, выпускников-азербайджанцев из Степанакерта приходилось вывозить в Шушу для сдачи экзаменов. Приходилось также в срочном порядке обустраивать азербайджанцев, изгнанных с Армении. Это ведь были в основном женщины с детьми.

- Сразу после состоявшейся 20 февраля 1988 года внеочередной сессии народных депутатов НКАО в область была направлена группа работников центральных партийных и советских органов. Был проведен пленум областной партийной организации, в ходе которого было принято решение сменить 1-го секретаря обкома Бориса Кеворкова, который руководил областью с 1974 года и до последнего был предан Баку. Зачем, на Ваш взгляд, нужно было менять лояльного к Баку Кеворкова на сепаратиста Генриха Погосяна?

- Ситуация требовала смены местной власти, которая не справилась со своими обязанностями. На пленуме обкома встал вопрос: кого же назначить вместо Кеворкова? Знаете, тогда в стране уже была такая ситуация, что с Центра перестали самолично назначать первых секретарей. Тогда и речи уже не могло быть о том, что первым секретарем может стать человек не из местных. Выбор пал на Генриха Погосяна.

Но дело ведь было не только в Кеворкове. Был потерян контроль над ситуацией в регионе, что привело к вспышке насилия, к межнациональной розни. Какое-то время Погосян соглашался с нашими предложениями о том, чтобы предоставить области еще большую автономность. Но потом, к сожалению, возобладало стремление во что бы то ни стало объединить НКАО с Арменией.

- Я знаю, что Вы дважды посещали известное село Туг тогдашнего Гадрутского района (ныне Ходжавендский район). Какие перемены произошли в этом селе в перерывах между Вашими визитами?

- Совершенно верно, я дважды посещал это село со смешенным населением. Когда я приехал туда в первый раз в феврале 1988 года, азербайджанцы и армяне клятвенно заверяли меня, что межнациональная рознь не затронет это село, мол, мы как братья тут, многие породнились. К сожалению, ничего не вышло. Впоследствии пришлось отправлять в село Туг наряд Внутренних войск для того, чтобы прекратить межнациональную рознь. В сентябре 1988 года я посетил это село во второй раз и буквально не узнал его. Оно разделилось на две части – азербайджанскую и армянскую. Поделили даже школу: на первом этаже учились армянские дети, а на втором – азербайджанские.

- Насколько мне известно, Вы также хорошо осведомлены и об Аскеранских событиях…

- 22 февраля 1988 года в Аскеране произошло столкновение азербайджанского и армянского населения, принявшее форму массовых беспорядков и имевшее трагические последствия. Но еще большему размаху трагедии помешала азербайджанка, Герой Соцтруда Хураман Аббасова, бросившая свой головной платок под ноги разъяренной толпы из Агдама. Никто из азербайджанцев не осмелился перешагнуть через этот платок. Тогда про поступок этой женщины много писали в газетах. К сожалению, не обошлось без жертв.

- Григорий Петрович, Вы почти два года провели в НКАО, пытаясь примирить азербайджанцев с армянами. Вам приходилось выступать на митингах армян в Ханкенди?

- Конечно. В НКАО была практически прекращена работа всех предприятий, в том числе и на крупнейшем – «Карабахском шелке». Мы ездили на предприятия, чтобы призвать людей прекратить митинги и вернуться к работе. А на входах стояли начальники цехов, которые призывали не работать. Бастовали все. Людям даже платили за то, что они бастуют, им организовывался подвоз горячего питания и всего необходимого.

Помню, когда митингующим зачитали обращение Горбачева к азербайджанскому и армянскому народам, возникла минутная тишина, и вдруг площадь буквально взорвали крики «Горбачева – в Карабах», «Миацум» со вскидыванием рук и так далее. Обращение не успокоило никого. Наоборот, началось еще большее противостояние.

Однажды среди митингующих на площади в Степанакерте был пущен слух, мол, армян жестоко избивают в Ходжалы. На площадь даже привезли «раненую» медсестру в окровавленном халате. МВД тогда быстро и точно удалось установить, что это было подставой.

- Вы находились в Баку, когда Политбюро командировало в Баку Егора Лигачева, а в Ереван – Александра Яковлева? Яковлев тогда еще заверил «армянских товарищей» в том, что союзный Центр якобы готовит постановление о передаче Карабаха Армении.

- В Баку я встречал прибывавшего из Москвы Егора Кузьмича. Он встречался здесь с партийным активом КПА, провел пленум Компартии Азербайджана, сместив Багирова и назначив на его место Везирова. Лигачев открыто заявил, что не допустит нарушения Конституции и передачи Карабаха Армении. Что же касается поездки Яковлева в Ереван, то я, честно говоря, не читал его выступления. Я не слышал о том, что Яковлев говорил о передаче Карабаха Армении.

- Главными идеологами сепаратизма в НКАО были члены комитета «КРУНК» во главе с Аркадием Манучаровым. Предпринимались ли попытки ликвидации провокационного комитета?

- Вы знаете, в это время уже наступила гласность. Мы прекрасно помним, как действовали все эти люди во главе с директором комбината строительных материалов Манучаровым, их поджигательские речи. Но нормы, которые могли бы предотвратить их действия, уже не действовали. Когда после землетрясения в Армению прибыл Горбачев, в Степанакерте была организована манифестация. То есть, там горе, а тут другие интересы. Манучаров требовал самостоятельности Карабаха вместо того, чтобы организовать помощь пострадавшим от землетрясения. Его даже арестовали, но вскоре выпустили.

Именно из-за того, что не предпринимались конкретные меры для восстановления порядка в НКАО, не была дана серьезная политическая оценка межнациональным отношениям, и был, в частности, разрушен СССР. Я хорошо помню, как Яковлев наставлял меня не применять силу в НКАО и действовать только политическими методами. Хотя, уже тогда было понятно, что эти методы не сработают.

По материалам: http://1ksam.org