Бывший председатель КГБ
СССР, член Политбюро ЦК КПСС делится
воспоминаниями о своей жизни, о важнейших исторических событиях, свидетелем или
непосредственным участником которых он являлся. Анализирует причины развала
некогда могущественного государства, дает характеристики видным деятелям
политической элиты Советского Союза, а также многим лидерам других стран мира,
таким, как Л. Брежнев, Ю. Андропов, А. Громыко, М. Горбачев, Э. Хонеккер, Ф.
Кастро.
4. Китайская
проблема
Тогдашнее руководство на протяжении всего периода пребывания у
власти твердо стояло на позициях защиты внешнеполитических интересов Советского
Союза и в целом не допускало ухудшения положения и ослабления влияния нашей
страны в мире. У Л. И. Брежнева в отличие от Хрущева не было чрезмерных иллюзий
насчет возможности решительного улучшения отношений с западными странами, США и
Японией, хотя попытки активизировать связи с упомянутыми государствами, прежде
всего в торгово-экономической области, настойчиво предпринимались.
Немало было сделано для укрепления обороноспособности родины.
Тому, кто пытается сейчас возложить на СССР ответственность за гонку вооружений
и «холодную войну», нелишне напомнить о том, что именно в брежневский период
был достигнут военно-стратегический паритет с США.
Период Брежнева ознаменовался заключением важнейших
советско-американских договоров в области ограничения стратегических
наступательных и оборонительных вооружений, что привело к некоторой разрядке
напряженности.
С другой стороны, политическое, экономическое и военное
противостояние с Западом рассматривалось нами как нечто неизбежное и оставалось
незыблемым краеугольным камнем нашей внешней политики. Ни одна из сторон не
предпринимала сколько-нибудь серьезных попыток радикального смягчения
противостояния, хотя столицы ведущих государств отдельными своими
внешнеполитическими шагами демонстрировали стремление к сотрудничеству и миру.
Пример тому — Хельсинкские соглашения по вопросам безопасности и
сотрудничества в Европе, которые в отличие от более поздней пустой трескотни по
поводу «построения общеевропейского дома» явились в свое время пусть скромным,
но все же реальным шагом на пути длительного процесса оздоровления обстановки
не только на Европейском континенте, но и в мире в целом.
США и Советский Союз внимательно следили за тем, чтобы
установившийся баланс сил в мире не был опасно нарушен в пользу той или иной
стороны. Поэтому реакция на любые посягательства изменить статус-кво не
заставляла себя ждать и была довольно решительной.
Советский Союз сохранял свои позиции в Восточной Европе, Азии, на
Ближнем Востоке, в ряде стран Африки и Латинской Америки. Это стоило нам
определенных расходов в виде прямой, преимущественно военной помощи.
Однако со многими странами шел активный и значительный
торгово-экономической обмен, который приносил нам существенные выгоды, во
всяком случае, для экономики нашей страны польза была вполне ощутимой. Мы
получали валюту, сельскохозяйственные и промышленные товары, крупные заказы на
строительство объектов.
Наше прочное положение позволяло легко получать кредиты на
выгодных условиях, мы не ходили в должниках. Но, разумеется, все это далеко не
покрывало реальных потребностей, было несоизмеримо с масштабами нашего
государства. По-прежнему слишком много в нашем экспорте было сырьевых товаров и
очень мало готовой продукции — на торговле с нами наживались больше, чем мы
получали от нее.
В приобретении позиций в третьем мире Советский Союз, да и другие
социалистические страны, скорее, видели лишь возможность укрепить свое
геополитическое положение, иметь больше друзей, выстоять в глобальном
противостоянии, которое в то время было очевидной реальностью. Должных
экономических выгод при этом мы не получали, да и целей таких перед собой,
похоже, не ставили.
Политика, целиком и полностью основанная на идеологии и лишенная
здравого прагматизма, разумеется, не являлась оптимальной и рано или поздно
должна была претерпеть изменения. Но это означало бы коррекцию политического
курса, отказ от устоявшихся стереотипов мышления. Беда социалистических стран,
включая и Советский Союз, состояла в том, что они так и не решились на этот
шаг, не смогли заглянуть вперед, спрогнозировать развитие событий даже на
ближайшую перспективу. Этому мешало наше закоснелое мировоззрение, которое с
ходу отвергало любые идеи, не укладывавшиеся в строгие рамки чрезмерно
идеологизированной официальной доктрины.
Китайская проблема неизменно занимала важнейшее место в сфере
внешнеполитической деятельности Советского Союза. Андропов никогда не выпускал
ее из поля зрения, много занимался ею. Причины очевидны: Китай — не просто
соседнее государство, но и держава, великая по любому параметру.
Неосторожное обращение Хрущева с китайским соседом в конце 50-х —
начале 60-х годов дорого обошлось СССР. Конечно, нельзя сводить все только к
личности самого Хрущева, к его взглядам и заблуждениям. Были обстоятельства и
объективного свойства — потенциально сохранявшийся территориальный вопрос,
наличие различных подходов по ряду международных проблем, к примеру, по
Монголии, Вьетнаму, Лаосу, Камбодже (так, по крайней мере, тогда
представлялось), существенные различия во взглядах на строительство
социалистического общества.
Китайское руководство весьма щепетильно относилось к
советско-американским отношениям. Наши крутые изломы на этом направлении,
естественно, вызывали в Пекине негативную реакцию, порождали сомнения в
искренности советских устремлений, задевали чувство национальной гордости
китайцев. Но все же доминирующими были именно субъективные факторы, которые мы,
к сожалению, привыкли почему-то недооценивать. А ведь несовершенство
общественно-государственных систем во всем мире волей-неволей обуславливает
первостепенную роль и значение личности, особенно оказавшейся во главе
государства.
Если в период правления Хрущева наши отношения с Китаем достигли
высшей точки накала и стороны, казалось, неудержимо и бесповоротно шли по пути
обострения ситуации, то приход к руководству Брежнева положил конец этой
тенденции, привнес новые элементы в политику Советского Союза по китайскому
вопросу. С нашей стороны начали предприниматься искренние и целеустремленные
попытки нормализовать советско-китайские отношения. Проявлялись выдержка,
терпение, но вовремя остановить начатое еще при Хрущеве сползание к опасной конфронтации
было уже трудно.
Отсюда и трагический конфликт в районе острова Даманский в марте
1969 года. Начался он 2 марта расстрелом китайцами девяти советских
пограничников и захватом острова, а закончился 15 марта освобождением
Даманского, хотя, разумеется, последствия этого военного столкновения имели
свое продолжение еще в течение длительного времени.
Военный инцидент на Даманском разразился на небольшом клочке земли
и уже по одному этому признаку мог показаться сугубо локальным. Но его значение
определялось не географией, а теми принципами, подходами к решению
территориальной проблемы, которые продемонстрировало китайское руководство,
стремлением китайской стороны во что бы то ни стало показать, что Китай
является независимой державой со своим собственным лицом и намерен решать
вопросы исключительно по собственному разумению.
Китайские руководители хотели любой ценой заставить считаться с
ними. Правда, способ проявить себя в этом качестве выбрали жестокий — ведь
конфликт, несмотря на всю его ограниченность, с самого начала принял кровавый
характер.
Для советской стороны инцидент в общем-то был неожиданным. После
гибели группы пограничников советское руководство оказалось если не в шоке, то
в состоянии, близком к этому. Начался мучительный поиск выхода из создавшегося
положения. Даже локальный конфликт представлял огромную опасность, поскольку в
любой момент мог перерасти в полномасштабное военное столкновение.
На узком совещании у Андропова было выработано следующее
предложение: во-первых, локализировать конфликт, ограничив его рамками чисто
пограничной проблемы, а во-вторых, попытаться урегулировать возникший инцидент
только силами пограничников, ни в коем случае не допуская участия в боевых
действиях регулярных воинских подразделений. Помню, Юрий Владимирович все время
убеждал, что с Китаем надо договариваться, призывал проявлять максимальную
выдержку. Он настоятельно рекомендовал также избегать спешки, просил отвести
для решения проблемы побольше времени.
Несмотря на то что существовала и другая точка зрения, сторонники
которой предлагали воспользоваться предоставленным китайской стороной поводом
для того, чтобы развернуть широкомасштабное наступление и задействовать для
этого крупные воинские соединения, Брежнев поддержал мнение именно Андропова.
Оба они — и Брежнев, и Андропов — хорошо понимали, что тот успех, который
сулила нам крупная военная операция, все равно носил бы временный характер,
раны же потом пришлось бы залечивать значительно дольше.
Дальнейшее развитие событий полностью подтвердило правильность
именно такого подхода. Спустя некоторое время после событий на Даманском
советско-китайские отношения стали постепенно нормализоваться. Правда, для
этого нужно было отойти в лучший мир Мао Цзэдуну.
Те позитивные перемены в международных отношениях, которых удалось
добиться в последний период правления Брежнева, реальные ростки разрядки и
снижения напряженности мало отразились на положении нашей разведки. В лице
Москвы, несмотря на свои миролюбивые заверения, Запад по-прежнему усматривал
источник зла и корень всех бед. Ну а под рукой Москвы всегда подразумевали
Комитет государственной безопасности, а вернее, его передовой отряд,
действующий в непосредственной близости, — советскую внешнюю разведку. Поэтому
острие подрывной деятельности против Советского Союза было направлено на его
органы госбезопасности.
Комментариев нет:
Отправить комментарий