На днях в Киеве побывал «гроза
преступного мира» Грузии — Давид Сакварелидзе, который сегодня занимает пост
первого заместителя главного прокурора Грузии. Дружественное нам государство
все еще надеется заинтересовать Украину опытом своих реформ, в частности и в
системе правосудия. Однако откровения прокурорского работника вынуждают
усомниться в том, что у нас, вернее у руководства страны, достаточно мужества,
чтобы бороться с преступностью и коррупцией по грузинскому сценарию...
-Господин
прокурор, Грузия после распада СССР считалась самым криминализированным
регионом на всем постсоветском пространстве. Правда, что у вас воров в законе
«окопалось» больше, чем на всем остальном пространстве СНГ?
-Правда. В СССР два из трех
воров в законе находились в Грузии. У нас даже по этому поводу статистика есть.
В Грузии, по нашим данным, на тот момент жил 651 вор в законе, а во всех
остальных республиках Советского Союза — 315. Вы можете представить, что тогда
происходило в нашей стране?
-Если
честно, с трудом. В то время у нас и своих проблем хватало, поэтому ваши
проблемы у нас не обсуждались. О грузинских ворах в законе у нас заговорили
тогда, когда они побежали к нам из Грузии после вашей «розовой революции»...
-До 2003 года в Грузии было
очень тяжелое время. Процветала организованная преступность, страной, по сути,
правили воры в законе. Коррупция была главным заболеванием государства: в
правоохранительных структурах, во всем государственном аппарате. Коррупция была
во всех отраслях и доходила до самого нижнего уровня.
Пренебрежительное отношение к
Закону и синдром безнаказанности фактически стимулировали организованную
преступность и коррупцию. Ведь вор в законе, преступник, покупая себе свободу
за совершенные злодеяния, взятками стимулировал чиновников МВД и чиновников
прокуратуры. И правоохранительные структуры уже не были заинтересованы в
реальной борьбе с преступностью.
Молодежь смотрела на воров в
законе и завидовала: они разъезжают на новых внедорожниках, имеют роскошные
особняки, красивых женщин. Их детям также все позволено, они ни в чем не знают
отказа. И молодежь стремилась к такому же благополучию и тем же путем.
У воров в законе был свой
бюджет, так называемый воровской общак, который достигал иногда нескольких
миллионов долларов и до сих пор достигает, хотя уже не в Грузии, а за ее
пределами. Этими деньгами подпитывались не только воры, но и тогдашний
государственный аппарат — милиция, прокуратура, тюремная система. Ведь тюрьмы
также были полностью в руках воров в законе.
На тот момент в Грузии
насчитывалось около 8 тысяч заключенных, это в 10 раз больше заключенных, чем
могли тогда вместить тюрьмы. Заключенные по очереди спали, а руководил этим
процессом смотрящий по камере, а не администрация пенитенциарного заведения. У
государства не было ресурсов содержать заключенных, и близким приходилось
приносить заключенным еду, одежду. Вместе с этим в тюрьму попадало много
запрещенных вещей.
Каждую пятую машину в Грузии
угоняли. На этом организовали настоящий бизнес. В тюрьме была камера № 49, и
все знали, в том числе и руководство МВД, что эта воровская камера
используется, как офис, где принимали звонки от тех, чьи машины были угнаны.
Там же принимали заявку на возврат машины, за деньги, естественно.
Все в Грузии было подчинено
преступному миру. Вверху пирамиды стояли воры в законе, которые руководили
блатными, смотрящими. И ничто в стране не развивалось без согласования с этой
«пирамидой». Ведь если вы хотели начать элементарный, даже маленький, бизнес,
вам нужна была крыша — или криминальная, или государственная. И эти крыши мало
чем отличались друг от друга. Это все, естественно, давило на бизнес, влияло на
политические процессы и разрушало нашу страну.
-Говорят,
когда вы начали зачищать страну от криминалитета, у вас в тюрьму можно было
попасть за одно только сочувствие ворам в законе...
-Да, мы криминализировали не
только воров в законе, но и членство в мафии и в воровском мире. Например, тот,
кто участвует в разборках, соболезнует ворам в законе и как-то им помогает,
также попадает под криминальную статью, и мы их осуждаем. Все знают, что у
воров в законе — свои неписанные законы, некий воровской кодекс этики. И мы
очень удачно использовали их же законы против них самих. Когда задерживали вора
в законе, он не имел права отрицать, что он вор в законе. И на основании этого
признания мы уже могли отправить его в тюрьму.
Нас тогда жестко критиковали за
это, мол, как можно криминализировать статью по принадлежности к ворам в
законе. А мы это обстоятельство использовали как дополнительное орудие против
криминалитета. Мы уверены, что исходить нужно из реальной обстановки, а не
теоретических, каких-то поверхностных догм. Кстати, позже воры в законе внесли
поправки в свой «кодекс чести». Им при задержании уже разрешили на вопрос «Ты
вор в законе?», отвечать: «Я — человек». Хотя было уже поздно, в стране не
осталось ни одного вора в законе на свободе.
-В
Украине такую практику назвали бы репрессиями или, по меньшей мере, грубейшим
нарушением прав человека. Привлекать же приходилось не только уголовный
элемент, но и чиновников, погрязших в коррупции. Как удалось уговорить
население сотрудничать с правоохранительными органами?
-Уровень сотрудничества со
следствием, вы правы, вначале у нас был очень низкий, поскольку население,
свидетели, не чувствовали себя защищенными, если они, например, давали
показания против криминала, против воров в законе, против полицейского, коррумпированного
чиновника и так далее. Переломить ситуацию помогло внедрение процессуального
соглашения, что реально подняло процент сотрудничества со следствием и помогло
нам раскрыть очень тяжкие преступления.
Например, дело о похищении и
убийстве брата известного футболиста Кахи Каладзе, которое было раскрыто спустя
несколько лет. Один соучастник в другом преступлении пошел на сотрудничество со
следствием и раскрыл весь расклад этого дела. Далее, заказное дело об убийстве
Зураба Зубадалашвили, я сам работал над этим делом в 2003-м году. Задержанный
киллер, который не смог довести дело до конца, назвал нам еще двух киллеров
(бывших охранников министра безопасности Грузии, скрывающегося сейчас на
территории России). Эти охранники в свое время занимались именно заказными
убийствами.
У одного из этих киллеров как
раз истекал срок по делу, за которое он отбывал наказание. Теперь, уверен, у
этого киллера вряд ли получится когда-нибудь выйти на свободу. И очень
резонансное дело — убийство гражданина Турции, финансового директора «AES
Теласи». Очень нашумевшее в Грузии дело. Именно по процессуальному соглашению
нам удалось отдать под уголовную ответственность бывшего начальника милиции
Тбилиси, который потом, к сожалению, покончил жизнь самоубийством...
А началась беспощадная борьба с
криминалитетом и коррупцией, конечно же, с политического решения. В 2005 году
президент Грузии в ежегодном обращении к парламенту объявил о переходе к
политике нулевой толерантности...
-Нулевая
толерантность? Это — нулевая снисходительность? Это, иными словами,
беспощадность?..
-Я тогда работал в
администрации президента, но я также не знал и не понимал, что это значит. Мы с
коллегами зашли в интернет, в то время у нас в администрации был уже у всех
интернет, и выяснили, что бывший генеральный прокурор Америки и бывший мэр
Нью-Йорка Рудольф Джулиани, будучи мэром Нью-Йорка, использовал и очень
эффективно эту политику. Что впоследствии позволило реально уменьшить криминал
в Нью-Йорке и сделать его одним из самых безопасных городов в Америке. Именно
благодаря жесткой политике нулевой толерантности мы имеем устойчивую динамику
снижения совершаемых преступлений. По данным Евросоюза у нас в 2010 году был
зафиксирован самый низкий уровень преступности в Европе.
-Что
включает в себя политика нулевой толерантности?
-Я уже частично называл эти
моменты. Ну, прежде всего, это — строгая ответственность за преступления.
Криминализация самых распространенных преступлений (кража мобильных телефонов,
угон автомашин, грабеж, похищение человека, разбой, коррупция). Далее —
криминализация членства «мафии», жесткий контроль над тюрьмами и, безусловно,
конфискация незаконного имущества.
-Конфискация
имущества? То есть в стране началась самая настоящая экспроприация
награбленного?
-Мы затратили немало сил, чтобы
передать государству незаконное имущество. Всего было изъято у коррумпированных
чиновников имущества на 1 миллиард лари и на 400 млн. лари — у воров в законе
(1 грузинский лари равен приблизительно 0,6 долларов, — Авт.). Фешенебельные
вилы, ранее принадлежавшие преступникам, теперь в государственной
собственности. В том числе и особняк некогда самого влиятельного в Грузии вора
в законе Захара Галашова, которого уже арестовали в Испании и мы ждем его
экстрадиции на родину. Государство приняло политическое решение, что в этих
домах будут расположены здания полиции, детские дома и социальные учреждения,
как символ того, что если хоть один вор в законе постарается заняться прежним
ремеслом в Грузии, то его собственность превратится в государственное
учреждение, которое будет полезно людям.
-Туристы,
побывавшие в Грузии, утверждают, что у вас теперь можно даже бросить на улице
открытую машину на ночь и на утро она останется на прежнем месте. Теперь за
малейшую провинность вы людей за решетку бросаете? Смысл наказания через
устрашение?
-Да, машины на ночь в Грузии не
закрываются на замок, а продажа и установка сигнализации — у нас уже не бизнес.
Я не отрицаю, что в Грузии еще могут угнать автомашину. За прошлый год в Грузии
были зарегистрированы такие случаи, конечно же. Но все — на житейской, так
сказать, почве. Кто-то напился — захотел прокатиться и так далее.
Но у политики нулевой
толерантности есть и свои минусы. Например, существенно возросло количество
заключенных. И мы решили перейти к голландской модели правосудия, когда за
совершенное менее тяжкое или же финансовое преступление, если человек
сотрудничает со следствием, покрывает ущерб, выплачивает штраф, то мы ему
делаем трансакцию: то есть, идем на некую уступку — у него нет никакой
уголовной судимости и нет никаких ограничений.
К тому же, с 1 июля 2011 года
как наказание мы очень эффективно начали внедрять общественно-полезный труд.
Его можно применить по процессуальному соглашению или же по приговору суда.
Человек исполняет муниципальные работы, но не идет в тюрьму. Уже 436 человек
отработали свои преступления с метлой на улицах. И сейчас мы «охотимся» за
известными личностями, чтобы еще раз продемонстрировать рядовым гражданам, что
перед законом все равны.
-У
нас в Украине часто обсуждали вашу кадровую революцию в правоохранительных
органах. Хотите сказать, что уволив старых и набрав новых сотрудников, подняв
им зарплаты, вы сразу же избавились от коррупции? Уволили продажных, набрали
честных. И ни у одного судьи не возникает желания улучшить свое материальное
положение за счет взятки, от тех же известных личностей, которым не захочется
махать метлой на улице?..
-Естественно, все получилось не
сразу. Например, в период с 2003 по 2010-тый включительно мы вели
уголовно-процессуальное преследование против 1064 полицейских, 109
следователей, 20 прокуроров и 30 судей.
-Кстати,
насколько ваши судьи независимы в своих решениях?
-Конечно, человек, имеющий
неограниченные полномочия, должен быть как-то государством обеспечен. Но
зарплата судей — это не главное. Нужно обновлять мышление. Нужно назначать
судьями людей, исповедующих государственные и социальные ценности. Тех, которые
не будут думать только о собственном благе и благополучии. У нас, прежде чем
стать судьей, нужно пройти двухлетнюю школу юстиции. И только после этого
претенденты могут назначаться судьями пожизненно. Для них это гарантия, что их
никто не тронет, и они смогут спокойно работать. Однако я хочу отметить, что
любая реформа требует комплексного подхода.
-Политическая
воля, кадровая революция и законодательство...
-Мы же написали совершенно
новый Уголовно-процессуальный кодекс, который действует с 1 октября 2011 года.
Отменили все неработающие статьи, получился документ в три раза по объему
меньший прежнего. Самая главная новация — это суд присяжных. Мы уже в Тбилиси
провели первых два суда присяжных по очень тяжким преступления, громким делам.
Весь уголовный процесс основан на соревновании сторон. Прокуратура имеет равные
с защитой права во время суда. А решение принимают присяжные.
-Соревновательные
процессы... Украина тоже собирается ввести их в судебную практику. Много у вас
в Грузии оправдательных приговоров?
-Слава Богу, оправдательных
приговоров у нас мало. Много оправдательных вердиктов означало бы, что
прокуратура работает плохо. Ведь у нас нет проблем прекратить дело, если оно не
имеет перспектив. От 8 до 10% дел прекращаются из-за бесперспективности. 87%
завершаются процессуальным соглашением, что означает, что рассмотрение не
проходит все три этапа: обвиняемый сотрудничает, покрывает ущерб, завершается
дело. Остальные дела — идут в суд. Оправдательных из них — около 1%. Это и не
много и не мало...
-Как
население воспринимало начало реформ? Митинги, протесты, недовольная
оппозиция...
-Это
нелегкий процесс. Если нет политической воли, ничего не получится. Были и в
Грузии политические кризисы, массовые выступления, протесты несогласных с
реформами. Да, у нас до сих пор немало людей, которые хотят вернуться в
прошлое... Если правительство хочет что-то изменить, нужно брать на себя
политические риски...
Вместо
P.S.
Осветить все аспекты реформирования системы правосудия в Грузии в одном
интервью, естественно, невозможно. Но в целом по преступности, можно сказать,
был нанесен сокрушительный удар. Так, в стране практически невозможно купить
наркотики, потому что наркозависимые — попадают либо за решетку, либо на
реабилитацию, предварительно «сдав» по процессуальному соглашению всех
поставщиков. Невозможно иметь незаконную недвижимость или какое-либо
незарегистрированное дорогостоящее имущество, потому что все доходы светятся и
данные «лежат» в общедоступном для всех граждан месте. А прокуратура
безоговорочно проверяет все сигналы, поступающие от населения, даже анонимные.
Зато теперь Грузия из самого опасного в криминогенном плане государства
превратилась в самую безопасную страну. И это признал уже не только Евросоюз...
Справка. Давид
Сакварелидзе — яркий представитель реформаторской команды президента
Саакашвили. Молодой, энергичный, образованный и... бесстрашный. За пять лет он,
сказали бы у нас, сделал головокружительную карьеру, пройдя путь от рядового
специалиста в судебном департаменте Минюста до первого зама Главного прокурора
Грузии, совместив эту должность с прокурорским креслом в Тбилиси (столице
Грузии).
Вот некоторые биографические
моменты из жизни Давида Сакварелидзе, о которых сообщили «фрАзе» в Грузинском
посольстве в Киеве: Учеба — 1999-2004 гг. — юридический факультет Тбилисского
государственного университета им. И. Джавахишвили; 2001-2002 — факультет политологии
Университета Святого Бонавентура (Нью-Йорк, США); 2006-2007 гг. — факультет
регионального управления Университета Toyo University Itakura (Япония). Карьера
— с 2009 г. — первый заместитель Главного прокурора Грузии по настоящее время;
2008 −2009 гг. — первый заместитель Главного прокурора Грузии — прокурор г.
Тбилиси; 2007-2008 гг. — прокурор региона Шида-Картли и Мцхета-Тианети; 2007 г.
— прокурор региона Мцхета-Тианети; 2007 г. — заместитель главы администрации
Офиса Генерального прокурора; 2005-2006 гг. — руководитель городской службы
генеральной инспекции охраны правопорядка Тбилисской мэрии; 2005 г. — главный
консультант Управления подготовки проектов юридических актов и экспертизы
Службы взаимодействия Президента с Правительством и другими государственными
органами и по юридическим вопросам Администрации Президента Грузии; 2004-2005
гг. — главный советник Управления подготовки проектов юридических актов и
экспертизы Службы взаимодействия Президента с Правительством и другими
государственными органами и по юридическим вопросам Администрации Президента
Грузии; 2003-2004 гг. — член Комиссии юридических реформ и установления
юридический терминологии Министерства юстиции Грузии; 2003 г. — специалист
судебного департамента Министерства юстиции Грузии. Награжден Орденом Чести в
2008 году.
Комментариев нет:
Отправить комментарий