Сейчас депутатство дает большие деньги, широкую известность (тому, кто к ней стремятся, имея для этого данные: соответствующую внешность, манеры, хорошо подвешенный язык), возможность занять высокое место в исполнительной власти. Эти возможности обнаружились и были взяты на вооружение не сразу и не всеми. Но коль уж дело пошло, остановить его будет очень трудно. Полной остановки не будет, наверное, никогда.
Вспомнил такой случай. По
телевидению выступает одна из народных депутаток. Она избрана впервые. Дорого
одетая, пальцы – в кольцах, что-то еще в этом роде. Речь идет о том, что парламент
еще мало заседал и за месяц депутатам насчитали только по триста с чем-то
гривен зарплаты. Эта госпожа говорит, что она получит указанную сумму и
постарается на нее прожить, потому что в стране много людей, которые получают
не больше, и отличаться от них было бы неэтично.
Она не могла не знать, что, по
крайней мере, несколько тысяч человек в стране, включая всех депутатов всех
созывов, совершенно точно знают, что ее неофициальная зарплата намного больше.
Даже в самых развитых демократиях
человек есть человек: депутатские злоупотребления, аферы, недостойное поведение
в быту не сходят с газетных страниц и экранов западных стран. В мою бытность
депутатом парламента независимой Украины все это только-только начиналось. Я по
наивности думал, что положение депутата после 1991 года мало чем будет
отличаться от того, каким оно было в советское время.
Для чего я шел в депутаты при
советской власти? Вообще-то, так вопрос ставить не совсем корректно. Я был
директором одного из крупнейших и важнейших заводов. Мне, как говорится, по
штату положено быть депутатом как минимум республиканского Верховного Совета.
Отказаться от этой чести я не мог. Да и с какой стати я захотел бы отказаться?
Я ведь желал добра своему заводу. Депутатство мне было нужно для того, чтобы
решать проблемы вверенного мне предприятия. Больше ни для чего. Если ты
депутат, перед тобою открыты все двери.
Если вдуматься, это было очень
интересное, странное положение. Советский парламент был фикцией. От этой фикции
ничего не зависело. Все законы писались в центральном аппарате правящей (в условиях однопартийной системы)
коммунистической партии, а принимались
ее высшим руководством. Депутатам оставалось только единогласно утверждать все,
что им будет предложено. Это положение было не только странным, но, по сути,
унизительным. И ты сам, и все вокруг знали, что ты не больше, чем машина для
голосования «за», и только «за».
Тем не менее, депутатский значок
придавал тебе очень большой и совершенно реальный вес, открывая перед тобою все
двери и помогая в упрощенном порядке решать многие производственные и
социальные вопросы. Более того, ты мог оказать реальную помощь не только своему
коллективу, но и многим отдельным людям, «избирателям», которые обращались к
тебе со своими житейскими нуждами.
В начале моего первого
президентского срока Верховная Рада была больше похожа на парламент, чем под
конец второго. Этот парадокс надо признать. Чистоты было намного больше –
настолько больше, что не может быть никакого сравнения. Конечно, мои противники
уже готовы и это явление «повесить» на меня. Но непредвзятого читателя я опять
прошу обратить внимание на парламенты многих других стран. Там та же история.
Я бы сказал, что все мы стали
жертвами нашего идеализма. Это издержки неизведанности пути. Мы приняли за
догму то, что в развитых странах существует профессионализация
парламентов. Определенная, и немалая,
часть законодателей – это профессиональные депутаты. Они переизбираются из
каденции в каденцию. Считается, что это хорошо, как хорош всякий
профессионализм по сравнению с любительством и неопытностью. Но в развитых
странах мы видим отработанные антикоррупционные механизмы. Да и то они дают
сбои. У нас же этих механизмов не было и не могло быть. Ребенок не рождается со
взрослыми зубами и кулаками. Так и демократическое общество.
Наши депутаты в тот первый,
сравнительно «вегетарианский», период еще присматривались, примеривались к
возможным своим выгодам. Потом, войдя во вкус, вцепились в свое депутатство
мертвой хваткой. У многих к концу первого срока появился бизнес – у кого
больший, у кого поменьше. У каждого – свой «свечной заводик». А бизнес – такое
дело, которое требует постоянного внимания, неусыпной заботы, постоянных
финансовых вливаний. Ни на что другое у человека не остается ни сил, ни
времени.
Во-первых, его толкают вперед и
вперед собственные аппетиты, во-вторых -
непримиримая конкуренция. Вот это мы и стали наблюдать в нашем парламенте:
разгул аппетитов и конкуренция, не имеющая ничего общего с идеологическими ценностями.
Отсюда и вся специфика взаимодействия
парламента и исполнительной власти. Законодатели и чиновники стали
бизнес-партнерами. Наладилась торговля полномочиями, точнее, возможностями,
предоставляемыми полномочиями. Ты - мне, я
- тебе. В этот процесс обмена, в этот коммерческо-политический рынок не
могли не быть включены суды и вся правоохранительная система.
Если же продолжить логическую
цепь, то надо обязательно сказать, что в эту систему включилось и все общество.
Только здесь можно ставить точку в описании стихийно сложившегося постсоветского
порядка вещей. Сошлись, наложились один на другой три грандиозных, крайне
противоречивых и болезненных процесса: первоначальное накопление частного
капитала, создание предпосылок рыночной экономики и зарождение основ
современной демократии. Причем в стране, население которой 70 лет воспитывалось
в духе неприятия частной собственности и рыночных отношений!
Из книги Л. Кучмы «После майдана»
Комментариев нет:
Отправить комментарий