День 12 апреля 1961 года стал поистине звездным для нашей Родины. Впервые в истории Земли в космос поднялся гражданин СССР Юрий Алексеевич Гагарин. В последнее время нередко раздаются сомнения, особенно за рубежом: а нет ли элемента случайности в том, что именно советский человек первым совершил то, о чем человечество мечтало во все времена? Но в прорывах такого масштаба и значения история случайностей не допускает. Подвиг Юрия Алексеевича представляется высочайшей вершиной пирамиды, основанием которой являются весь советский народ-труженик, наша промышленность, наша наука, наш социальный оптимизм.
И вместе с Гагариным на той же вершине стоят создатель ракетной техники великий советский инженер-конструктор Сергей Павлович Королев и более 2000 инженеров, техников, операторов, работавших в то время в космической отрасли.
Вспомним и то, что космический подвиг наша страна совершила всего через 15 лет после окончания самой разрушительной для неё войны. Германия, которой весь Запад помогал возрождаться, о таком и помышлять не могла. Япония до сих пор не приблизилась к нашему космическому уровню. Даже Соединенные Штаты, колоссально обогатившиеся в ходе войны, оказались в 1961 году у нас в хвосте.
О первом полёте в космос нашего соотечественника Юрия Гагарина известно, казалось бы, всё: об этом написаны тысячи книг, сняты сотни фильмов. Однако многим ли известно, что Юрий Гагарин несколько раз был в шаге от катастрофы? А как он приземлялся: в спускаемой капсуле или на индивидуальном парашюте? Рассекреченные недавно документы, в первую очередь – технический отчёт Юрия Гагарина, дают возможность перелистать неизвестные страницы известного на весь мир полёта.
Перед стартом
Подвиг Юрия Гагарина и последующих советских космонавтов, на мой взгляд, значительно принижен в результате так называемой «лакировочной пропаганды», проводимой в те годы якобы для поднятия авторитета нашей космонавтики. Цензоры не позволяли журналистам рассказывать о трудностях, неудачах, чрезвычайных происшествиях в ходе выполнения космических программ. Официально признавались только те просчеты, которые скрыть было просто невозможно. Кроме вреда из этого ничего не вышло. Получалось, что настоящие герои — не у нас, а там, за океаном. Мужественные, бесстрашные американские парни борются в космосе с трудностями, всевозможными поломками и с честью выходят из любой ситуации. А у нас полеты — просто приятные прогулки.
Так произошло и с Гагариным. В прессе утверждалось, что полёт был предварительно отработан до мелочей, не представлял никакого риска, и прошёл он как по маслу. Сегодня известно, что всё было далеко не так.
Начну с того, что до полета Гагарина произошло несколько крупных катастроф с тяжелейшими последствиями. Одна из ракет взорвалась в 1960 году на стартовой площадке, что стоило жизни главкому Ракетных войск стратегического назначения маршалу Митрофану Неделину и большой группе специалистов-ракетчиков. Завершились неудачей два из семи полетов непилотируемых кораблей «Восток». В первом случае спускаемый аппарат остался на орбите, во втором — сгорел на обратном пути вместе с подопытными животными. Правда, два последних мартовских полета были успешными. Более того, 25 марта успешно прошло катапультирование и приземление на парашюте манекена, имитировавшего экипированного космонавта.
По техническим критериям, ракета считается надежной, если подряд было не менее восьми успешных запусков. Но по отношению к кораблю «Восток» этот стандарт явно не выдерживался. Всего три удачных полета из семи попыток — этого, конечно, было явно мало. Но американцы тоже готовили пилотируемый полет. И наши специалисты тревожились: вдруг обгонят? 29 марта (всего через четыре дня после завершения третьего удачного испытания) главный конструктор Сергей Королев, докладывая Военно-промышленной комиссии Совета Министров СССР, предложил, не мешкая, отправить на орбиту первого человека в корабле «Восток». 3 апреля окончательное решение было принято на заседании президиума ЦК КПСС, которое вел Никита Хрущев.
«Конечно, специалисты понимали степень риска, - считает один из наиболее информированных экспертов в области пилотируемой космонавтики Виталий Головачев. - Не только надежность техники волновала их. Не менее важным был вопрос, сохранит ли космонавт работоспособность в условиях полуторачасовой невесомости, эмоционального напряжения, «пребывания один на один с Вселенной».
Некоторые специалисты, в том числе и весьма авторитетные, говорили о возможности помутнения рассудка космонавта. Конструкторы выбрали такую схему, при которой корабль должен был совершить полет полностью в автоматическом режиме. Пилоту вообще не требовалось прикасаться к ручкам системы управления. Но как быть в случае отказа аппаратуры? Тут, понятно, пилот должен взять управление на себя. Для этого ему требовалось доказать, что он в ясном уме и твердой памяти.
Система управления кораблем была «закрыта» от него кодовым замком. Космонавту необходимо было достать из бортовой документации запечатанный конверт, вскрыть его, прочитать код, состоящий из трех цифр, — 125, и набрать их на пульте. Только тогда включалось питание в системе ручного управления. В стремлении максимально подстраховаться конструкторы пошли еще дальше. По их замыслу, даже если бы отказал тормозной двигатель, все равно корабль должен был сам вернуться на Землю через 5-7 суток. Орбита специально выбиралась очень низкой с таким расчетом, чтобы «Восток», задевая верхнюю атмосферу, постепенно замедляя скорость, вошел в плотные слои и совершил баллистический спуск.
Правда, корабль при этом мог сесть и в океане, и в горах Южной Америки, и в Казахстане... Но все-таки «Восток» должен был вернуться в течение недели. Однако после старта стало ясно, что на этот аварийный вариант рассчитывать уже не приходится. Из-за ошибки прибора, измерявшего скорость, траектория «Востока» в апогее оказалась на 40 километров выше расчетной. И при отказе тормозного двигателя спуск корабля на Землю с такой высоты произошел бы только через 15-20 суток. Система жизнеобеспечения не была рассчитана на столь длительный срок. Иными словами, при таком варианте у Юрия Гагарина не оставалось ни одного шанса на спасение».
Небывалые риски
Гигантские риски представлял в ту пору сам старт, начиная с того момента, когда Гагарин занял место в кабине. Самый ответственный этап — предстартовый отсчет времени и первые секунды подъема. В случае возникновения аварии на этом этапе (например, пожара в ракете) Гагарину предстояло катапультироваться на высоте всего несколько десятков метров. Риск был бы огромный: космонавт должен приземлиться рядом с еще не стартовавшей (или немного поднявшейся и рухнувшей) ракетой, взрыв которой, скорее всего, уничтожил бы и его, и спасателей.
Забегая далеко вперёд, замечу, что на смену «Востокам» пришел корабль «Союз», оснащенный специальной системой аварийного спасения (САС). И эта система действительно спасла жизнь двум космонавтам. 26 сентября 1983 года за несколько секунд до старта загорелась ракета-носитель. В ее головной части, в корабле «Союз», находились Геннадий Стрекалов и Владимир Титов. Мгновенно включились двигатели САС, расположенные на вершине ракеты. Они подняли кабину с космонавтами ввысь и отвели спускаемый аппарат в сторону. Затем кабина плавно опустилась на достаточном удалении от пылающей ракеты. Страшно подумать, что было бы в подобной ситуации с Гагариным. Но, слава Богу, старт прошёл штатно.
Полёт проходил тоже в целом нормально, хотя если вникнуть, то, несомненно, в крайне жёстких условиях. При наборе скорости перегрузки возросли до 4 единиц (вес Гагарина при этом увеличился с 70 почти до 300 килограммов). Специалисты, следившие за физическим состоянием пилота, зафиксировали, что его пульс участился с обычных 64 ударов в минуту до 150. Когда корабль вышел на околоземную орбиту, скорость достигла 28 260 км/час/. Так быстро еще никто не летал. Предыдущий рекорд на ракетоплане - 4675 км/час. Впервые Гагарин испытал явление реальной невесомости.
Всё это не могло не давить на психику. Но первый космонавт крепко держал себя в руках. Все 90 минут полёта он не только отвечал на вопросы специалистов ЦУПа, но и вёл бортовой журнал. Он писал, находясь в скафандре, не снимая гермоперчаток, обыкновенным графитным карандашом, чётко фиксируя всё, что видел и слышал. Стиль и почерк были идеальны, что свидетельствовало о спокойствии, уверенности космонавта и отсутствии в его душе малейшего страха.
Проблемы начались на завершающем этапе. Вот как писал об этом впоследствии Гагарин в техническом отчёте: «В точно заданное время прошла... команда. Я почувствовал, как заработала ТДУ (тормозная двигательная установка – С.Т.). Через конструкцию ощущался небольшой шум. Я засек время включения ТДУ. Включение произошло резко. Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок, и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше.
Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит. Разделения нет. Я знал, что, по расчету, это должно было произойти через 10—12 секунд после выключения ТДУ. По моим ощущениям, больше прошло времени, но разделения нет...
Я решил, что тут не всё в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по КВ-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что всё-таки сяду, тут еще всё-таки тысяч шесть километров есть до Советского Союза. Потом тысяч восемь километров до Дальнего Востока. Где-нибудь сяду. Шум не стоит поднимать. По телефону, правда, я доложил, что ТДУ сработала нормально, и доложил, что разделения не произошло. Как мне показалось, обстановка не аварийная, ключом я доложил: «ВН» - всё нормально. Лечу, смотрю — северный берег Африки, Средиземное море, всё чётко видно. Всё колесом крутится — голова, ноги. В 10 часов 25 минут 57 секунд должно быть разделение, а произошло в 10 часов 35 минут».
Как потом выяснили специалисты, Гагарину крупно везло. При спуске температура поверхности корабля настолько повысилась, что кабели сгорели, модули разделились, и угроза катастрофы миновала.
Из технического отчета Гагарина: «Разделение я резко почувствовал. Такой хлопок, затем толчок, вращение продолжалось. Все индексы на пульте погасли. Включилась только одна надпись «Приготовиться к катапультированию». Затем чувствуется, начинается торможение, какой-то слабый зуд по конструкции идет, это заметил, поставил ноги на кресло... Здесь я уже занял позу для катапультирования, сижу - жду. Начинается замедление вращения корабля, причем по всем трем осям.
Корабль стало колебать примерно на 90 градусов вправо и влево. Полного оборота не совершалось. По другой оси также колебательные движения с замедлением. В это время иллюминатор «Взор» был закрыт шторкой, но вот по краям этой шторки появляется такой ярко-багровый свет. Такой же багровый свет наблюдал и в маленькое отверстие в правом иллюминаторе». (Это означало, что корабль вошел в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалилась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, Гагарин увидел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. – С.Т.).
«Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки со страшной силой прижали его к креслу. Они были значительнее, чем при взлете, почти 10 единиц. Корабль опять завращало».
Нештатное приземление
Советские СМИ 50 лет назад сообщили о том, что спускаемый аппарат с первым космонавтом Земли приземлился в 10:55:34 по московскому времени в заданном районе СССР. Между тем десятки сельчан в Саратовской области видели приземлившегося на пашне космонавта с ярким парашютом. Очевидцы рассказывали об этом журналистам, дозвонившимся до Смеловского сельсовета. Но цензоры вымарывали из газетных репортажей такие «недозволенные подробности». В чем же дело?
По мнению эксперта в области пилотируемой космонавтики полковника Анатолия Докучаева, дело в том, что в дальнейшем космонавты должны были приземляться в спускаемом аппарате. С Гагариным решили подстраховаться. Конструкторы сочли, что приземление внутри спускаемого аппарата будет слишком жестким (12 метров в секунду), и избрали, как им казалось, более безопасный способ посадки (парашютная скорость — всего 5 метров в секунду). И потом, видимо, по мнению руководителей советской космонавтики, посадка вне корабля, предусмотренная программой полета, как бы принижала конструкторскую мысль. Хотя в чем тут принижение? Американцы смогли повторить орбитальный полет лишь 20 февраля 1962 года. Джон Гленн приводнился в океане, что, кстати, технически много проще. Так или иначе, а для Гагарина катапультирование и спуск на парашюте были еще одним испытанием воли и мужества. Он его блестяще выдержал.
Из технического отчёта Гагарина: «На высоте примерно около 7000 метров происходит отстрел крышки люка № 1: хлопок — и ушла крышка люка. Я сижу и думаю, не я ли катапультировался? Так тихонько голову кверху повернул, и в этот момент выстрел — и я катапультировался - быстро, хорошо, мягко, ничем не стукнулся. Вылетел с креслом. Смотрю, ввелся в действие стабилизирующий парашют. На кресле сел как на стуле. Сидеть на нем удобно, очень хорошо, и вращает в правую сторону.
Я сразу увидел: река большая — Волга. Думаю, что здесь больше других рек таких нет, — значит, Волга. Потом смотрю, что-то вроде города, на одном берегу большой город и на другом значительный. Думаю, что-то вроде знакомое. Катапультирование произошло над берегом, по-моему, приблизительно около километра. Ну, думаю, очевидно, ветерок сейчас меня потащит туда, буду приводняться. Отцепляется стабилизирующий, вводится в действие основной парашют — и тут мягко так, я ничего даже не заметил, стащило. Кресло ушло от меня, вниз пошло. Я стал спускаться на основном парашюте... Думаю, наверное, Саратов здесь, в Саратове приземляюсь. Затем раскрылся запасной парашют, раскрылся и повис вниз, он не открылся, произошло просто открытие ранца... Тут слой облачков был, в облачке поддуло немножко, раскрылся второй парашют, наполнился, и на двух парашютах дальше я спускался...»
Два раскрытых парашюта — это опасно, очень опасно. Но беда, как говорится, не приходит одна. Не открылся клапан подачи воздуха для дыхания. Вновь слово Гагарину: «Трудно было с открытием клапана дыхания в воздухе, получилась такая вещь, что этот клапан, когда одевали, попал под демаскирующую оболочку … минут шесть я всё старался его достать. Но потом взял расстегнул демаскирующую оболочку, с помощью зеркала вытащил этот самый тросик и открыл его нормально».
Весь полет был риском, цена риска — жизнь. Гагарин рисковал ради славы своей страны. Ради продвижения человечества по пути прогресса. И победил все трудности.
Реакция в мире
Первый полет за пределы Земли вызвал огромный резонанс в мире. Лондонская «Таймс» писала: «Юрий Гагарин стал героем в глазах всего мира. Он летал туда, куда до него не проникал ни один человек. Он расширил горизонты познания и открыл космическую эру. Он показал нам, что век путешествий и открытий еще не закончен».
12 апреля 1961 года весь мир искренне праздновал победу Человека. На улицах Европы, Азии, Африки собирались стихийные митинги, люди танцевали, пели. Буквально на следующий день повсюду появились самодельные скафандры. И лишь в США праздником не пахло. Американский сенатор Генри Джексон назвал те дни «неделей позора и опасности». А сенатор Линдон Джонсон, будущий президент США, описал этот день в своих воспоминаниях так: «Теперь вдруг небо выглядело почти чужим. Я также помню глубокий шок от осознания того, что другая нация смогла достичь технологического превосходства над этой великой нашей страной».
То, что полет в космос – прежде всего политическая победа, прекрасно понимали все. Газета «Нью-Йорк геральд трибьюн» высказалась прямо: «С точки зрения пропаганды, первый человек в космосе стоит, возможно, более 100 дивизий или дюжины готовых взлететь по первому приказу межконтинентальных баллистических ракет».
«Данное поражение Америки в освоении космоса должно быть последним!» - требовал телевизионный канал NBC. «Через телескоп «холодной войны» советское достижение может рассматриваться только как победа для коммунизма и поражение для свободного мира во главе со США», – мрачно отметил журнал «Time». Американские историки в книге об отце американской космической программы немце Вернере фон Брауне написали: «...Очень негативное событие произошло 12 апреля 1961 г. советский космонавт майор Юрий Алексеевич Гагарин облетел Землю в капсуле «Восток», ... в то время как США остались сзади».
Джон Ярдли, начальник отделе полётов в NASA, вспоминал 28 лет спустя: «Юрий Гагарин меня очень сильно раздражал». Но эта новость о полете совсем не удивила начальника оперативной группы NASA Гилруфа: «Мы знали, что СССР занимается такими же разработками, как и мы, но наша разведка не имела сведений об их успехах. Но я знал, потому что, когда я встретился с некоторыми специалистами из СССР на международной конференции, они у меня спросили: «Для какой вертикальной скорости при посадке вы ведёте разработки?»
В какой же степени полёт Гагарина отразил общий уровень развития СССР в науке и технологии? Уолтер Липпман, известный журналист, написал в своей статье: «Тот факт, что СССР обогнал нас, нельзя объяснить случайным изобретением. В СССР должно быть большое количество учёных, инженеров и рабочих, а также высокоразвитая промышленность, хорошо управляемая и обильно финансируемая».
Президент США потребовал форсировать космическую программу. 25 апреля ракетоноситель «Атлас» поднял капсулу «Меркурий» (без человека на борту), но сошёл с назначенного маршрута, взорвался и упал на землю огненным шаром. Три дня спустя ракета «Маленький Джо», поднимающая очередную капсулу «Меркурий», во время проверки системы выживания при чрезвычайной ситуации вышла из-под контроля, и была уничтожена.
На следующий день в Овальном кабинете заседала комиссия, которая решала, что делать дальше. Многие настаивали на том, что полёт американца в космос нужно отложить. Но президент США был непреклонен. Тогда пошли на хитрость. Полёт не откладывать, но провести его в значительно урезанном виде, то есть короткий прыжок в космос и сразу – обратно, а от американского обывателя эту «деталь» скрыть.
5 мая 1961 года Алан Шепард совершил прыжок в космос, поднявшись на высоту 185 км. Полёт в общей сложности длился 15 мин. 22 сек. На 8-й минуте корабль достиг космоса, а на 10-й минуте наступила фаза быстрого торможения. Полноценный орбитальный полёт американцы смогли осуществить только в феврале 1962 года.
Космические «утки»
Почти сразу после приземления корабля «Восток-1» на Западе началось шельмование полета Гагарина. Самая распространенная «утка»: он не был первым космонавтом. В публикациях западных СМИ за полвека пилотируемой космонавтики названы около десяти фамилий, якобы погибших до 12 апреля 1961 года космонавтов.
В Книге рекордов Гиннесса (издание 1964 года) первым человеком, полетевшим в космос, назван Владимир Ильюшин. На самом деле сын знаменитого авиаконструктора 8 июня 1960 года попал в автокатастрофу. Автомобиль с пьяной компанией молодых людей вылетел на встречную полосу и столкнулся с машиной Владимира, который ехал на аэродром. Молодого человека долго лечили в Москве, а затем в Китае, что дало повод для зарождения в западной прессе «утки» о неудачном космическом запуске и аварийном приземлении в Поднебесной. Рассказ самого Ильюшина о подробностях аварии на страницах журнала «Юность» в доказательство обратного почему-то не принимался.
Ходили слухи и о других летчиках, которые якобы пилотировали ракеты, запущенные до 1961 года. Иностранная пресса, например, называла фамилии Шаборина и Ледовских. Даже сегодня иностранные журналисты пытаются сочинять истории про тех участников гагаринского набора, которые так и не стали космонавтами. А таких насчитывается девять человек.
Помимо уже упомянутых летчиков по личным мотивам ушел из команды Марс Рафиков. Дмитрий Заикин и Анатолий Карташов были отчислены неумолимыми медиками. Варламов получил серьезную травму позвоночника во время отпуска. Григорий Нелюбов, Иван Аникеев и Валентин Филатьев были отчислены за дисциплинарные проступки (об этом «СП» уже подробно писала). В западной прессе до сих пор пишут, что все эти космонавты погибли, выполняя полеты в космос, а подробности, мол, тщательно замалчивались и замалчиваются.
В дневнике тогдашнего руководителя Центра подготовки космонавтов генерал-лейтенанта авиации Николая Каманина есть запись: «После пуска ракеты на Венеру 4 февраля многие на Западе считают, что мы неудачно запустили в космос человека; итальянцы даже будто бы слышали стоны и прерывистую русскую речь. Все это совершенно беспочвенные выдумки. На самом деле мы упорно работаем над гарантированной посадкой космонавта. С моей точки зрения, мы даже излишне осторожны в этом. Полной гарантии успешного первого полета в космос не будет никогда, а некоторая доля риска оправдывается величием задачи».
Из досье «СП»
Выписки из дневника руководителя Центра подготовки космонавтов Николая Каманина
11 апреля 1961 года
В 13:00 на стартовой площадке состоялась встреча Гагарина с солдатами, сержантами и офицерами боевого расчета. Присутствовали Королев, Келдыш, представители промышленности. Я представил собравшимся старшего лейтенанта Гагарина. Юра произнес короткую, но прочувствованную речь, поблагодарил присутствующих за их большой труд по подготовке старта корабля.
После этой встречи мы поехали в «маршальский» домик (в нем обычно останавливался маршал Неделин), где Гагарину, Титову, Е.А.Карпову, врачу А.В.Никитину и мне предстояло провести ночь перед стартом. Я вместе с Юрой попробовал очень сытный, но не особенно вкусный обед космонавта в тюбиках по 160 граммов каждый: на первое - пюре щавелевое с мясом, на второе - паштет мясной и на третье - шоколадный соус.
Юра чувствует себя превосходно. Давление - 115/60, пульс - 64, температура - 36,8. Час назад ему наклеили датчики для регистрации физиологических функций в полете. Эта процедура продолжалась 1 час 20 минут, но никак не сказалась на его настроении. Он очень любит русские песни - магнитофон работает непрерывно. Юра сидит напротив меня и говорит: «Завтра лететь, а я до сих пор не верю, что полечу, и сам удивляюсь своему спокойствию».
12 апреля 1961 года
В 6:00 состоялось заседание комиссии. Оно было удивительно простым и коротким. Все доклады сводились к одной фразе: «Замечаний нет, все готово, вопросов нет, можно производить пуск".
Намеченный порядок удалось соблюсти с трудом. Выйдя из автобуса, Юра и его товарищи немного расчувствовались и начали обниматься и целоваться. Вместо пожелания счастливого пути некоторые прощались и даже плакали - пришлось почти силой вырывать космонавта из объятий провожающих. У лифта я крепко пожал Юре руку и сказал: «До встречи в районе Куйбышева через несколько часов».
Через 10 минут были проверены скафандр и связь. На КП связь с бортом держали я, Попович и Королев. За все время подготовки к старту была только одна маленькая заминка при закрытии люка N1. Люк закрыли, но из-за отсутствия контакта, его пришлось вновь открывать и устранять мелкую неисправность. Весь радиообмен записывался на магнитофон. Слышимость была отличной, ответы Гагарина коротки, ясны и четки. Самочувствие космонавта, судя по его докладам, по голосу и по телеметрии, было хорошим. За несколько секунд до старта на сообщение Королева - «Старт», Юра ответил: «Поехали!»
Старт прошел отлично. Перегрузки на участке выведения заметного влияния на голос космонавта не оказывали. Радиосвязь была хорошей. Космонавт чувствовал себя нормально. На 150-й секунде полета, после сброса обтекателя, Юра доложил: «Светло, вижу Землю, облака, видимость отличная». Через несколько секунд он доложил об отделении первой ступени носителя. Через 13 минут после старта мы уже знали - первый в мире полет человека по околоземной орбите начался.
Через 20 минут после старта я с группой товарищей выехал на аэродром. Самолет Ан-12 поднялся в воздух и взял курс на Сталинград (расчетная точка посадки корабля для данной орбиты была южнее Сталинграда на 110 километров). Уже в воздухе мы прослушали сообщение ТАСС о благополучном приземлении космонавта в районе Саратова, а еще через несколько минут нам сообщили с КП ВВС: «Все в порядке, майор Гагарин вылетает в Куйбышев». После этого радостного сообщения все (в самолете нас было десять человек) начали целоваться, плясать, а Василий Васильевич Парин достал заветную бутылку коньяка. Я посоветовал распить ее при встрече с Юрой...
На заводском аэродроме в Куйбышеве нас встретил полковник Чечиянц из Главного штаба ВВС и доложил обстановку: «Гагарин благополучно приземлился в 23-х километрах от Саратова и через несколько минут сам позвонил в Москву. Позже, уже из Энгельса, вместе с Агальцовым они говорили по «ВЧ» с Хрущевым, Брежневым, Вершининым и другими руководителями».
К этому времени на аэродроме собралась уже значительная толпа народа. Приехали: секретарь Куйбышевского обкома КПСС, председатель облисполкома, командующий ВВС округа и другие руководители. Прибытие начальства усилило приток рабочих на аэродром с территории завода. Пришлось приказать командиру самолета Ил-14, на котором прилетели Гагарин и Агальцов, зарулить на самую дальнюю стоянку.
Не успели мы на машинах подъехать к самолету, как и здесь образовалась большая толпа. Открылась дверь самолета, и первым стал спускаться Юра - он был в зимнем летном шлеме и в голубом комбинезоне скафандра. Все девять часов, которые прошли с момента его посадки в космический корабль до этой встречи на куйбышевском аэродроме, я волновался и переживал за него, как за родного сына. Мы крепко обнялись и расцеловались. Со всех сторон щелкали фотоаппараты, толпа людей нарастала. Возникла опасность большой давки, а Юра хотя и улыбался, но выглядел сильно переутомленным. Необходимо было прекратить объятия и поцелуи. Я попросил Агальцова и Юру сесть в машину и немедленно ехать на дачу обкома. Часа через три из Тюра-Тама прилетели Руднев, Королев, Келдыш и другие члены комиссии.
Дача обкома располагалась на высоком берегу Волги, с балкона третьего этажа открывался прекрасный вид на реку. Часов в десять вечера все собрались за столом. Присутствовали шесть космонавтов, члены Госкомиссии, руководители области. Руднев, Гагарин, Королев, Мурысев, Мрыкин произносили тосты, но пили очень немного - чувствовалось, что все очень устали. В одиннадцать часов разошлись по спальням. Так закончился этот тревожный, радостный, победный день. День 12 апреля 1961 года человечество никогда не забудет, а имя Гагарина навеки впишется в историю и будет одним из самых известных.
13 апреля 1961 года
С 9:30 до 12:00 в присутствии членов Госкомиссии и представителей промышленности Юра рассказывал о полете и отвечал на многочисленные вопросы (беседа записана на магнитофон и застенографирована). Нас замучили телефонные звонки и корреспонденты, пробравшиеся на дачу. Они готовы беспрерывно снимать, фотографировать и задавать бесконечные вопросы. Удалось лишь немного погулять и поиграть в бильярд. Во второй половине дня Юра начал готовиться к встрече в Москве. Рапорт Хрущеву он освоил за полчаса, но первое время излишне торопился. Две-три тренировки устранили этот недостаток.
Выступление на Красной площади также было подготовлено довольно быстро. Я уже знал по выступлениям Юры еще до полета, что он обладает задатками неплохого оратора. Вечером два раза звонил Брежнев и несколько раз Вершинин. Обоих беспокоила завтрашняя погода (прогноз был плохим) и порядок выхода из самолета на Внуковском аэродроме. С Брежневым договорились, что из самолета первым выходит Гагарин, идет по дорожке к правительственной трибуне и рапортует Хрущеву, а мы выходим вслед за Гагариным и останавливаемся у подножья трибуны. Перед сном Юра примерил новую форму и шинель. Раза два я изображал Хрущева, а он подходил ко мне с рапортом.
14 апреля 1961 года
В 10:40 по московскому времени на самолете Ил-18 вылетели в Москву. На борту самолета - Юра, Агальцов, Рытов, Яздовский, я и несколько корреспондентов и кинооператоров. Километрах в 50 от Москвы нас встречает семерка истребителей и занимает место почетного эскорта: два истребителя - справа, два - слева и три - вверху. Юра передает пилотам по радио: «Друзьям-истребителям - горячий привет. Юрий Гагарин». Летчики благодарят за приветствие. Проходим над аэродромом Внуково, вдоль Ленинского проспекта, над Красной площадью и продолжаем полет вдоль улицы Горького. На аэродроме, на улицах и площадях Москвы - всюду толпы людей. Ровно в 13:00 самолет выключает двигатели в 100 метрах от трибуны, открывается дверь, и Юра выходит навстречу своей большой и заслуженной славе...
Источник: svpressa.ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий