С сенсационным заявлением по венесуэльскому государственному телеканалу Vive TV выступил президент Венесуэлы Уго Чавес. По его утверждению, землетрясение на Гаити, повлекшее за собой гибель 150 тысяч жителей, стало результатом испытаний нового секретного оружия, проведенных кораблями ВМФ США.
Венесуэльский лидер со ссылкой на разведслужбы утверждает также, что настоящей целью этих сверхсекретных учений якобы является подготовка будущей атаки на Иран для свержения правящего исламского режима.
В Министерстве обороны России комментировать заявление Чавеса отказались, сославшись на то, что им «о новом секретном оружии Пентагона ничего неизвестно». Зная эксцентричный характер президента Венесуэлы, молчит и Государственный департамент США.
Источники в российских разведслужбах обратили внимание «ВПК» на то, что США к неожиданности своих союзников в странах Евросоюза и Москвы развели подозрительно бурную деятельность вокруг Гаити и на самом острове. Группа из трех авианосцев, уже было покинувшая порт в Вирджинии и направлявшаяся к месту запланированной дислокации, была перенаправлена на Гаити. Число американских войск на Гаити будет доведено в общей сложности до 16 тысяч.
Между тем телекомпания Euronews сообщила, что контролирующие международный аэропорт столицы Гаити Порт-о-Пренса американские морские пехотинцы пытаются воспрепятствовать работе журналистов на его территории. О том, что в зоне стихийного бедствия «работать опасно», предупредили и ученых-сейсмологов. Они, по некоторым данным, уже собирают чемоданы. Невольно начинаешь думать: в подозрениях Уго Чавеса о «человеческом факторе» в трагедии на Гаити что-то есть.
За разъяснениями корреспондент «ВПК» обратился к вице-президенту Российской академии естественных наук, академику Нью-Йоркской академии наук Генриху Вартаняну. Этот ученый, живущий ныне в Канаде, всю свою жизнь изучал причины, которые вызывают землетрясения, и знает, как их предсказывать.
– Генрих Сенекеримович, материей можно управлять? Существует ли в действительности сейсмическое оружие?
– Сейчас есть такие технологии, что, наверное, можно. Несколько лет назад я прочел в американском журнале Nature статью о том, что в Советском Союзе якобы разрабатывался суперсекретный проект «Меркурий-18», связанный с созданием сейсмической «бомбы». Но об этом и сегодня мало что известно. Правду ли говорит Чавес, покажет время.
– Что вы скажете о самом землетрясении на Гаити?
– К великому несчастью, трагедии такого масштаба повторяются из раза в раз, вызывая в мире одномоментный вопль ужаса и сострадания. Но после погребений, соболезнований, несущихся отовсюду команд спасателей, гуманитарной помощи и других проявлений общественного сочувствия дело не сдвигается ни на шаг. Причины? Их много, но главное – возобладавшая точка зрения о невозможности реального сейсмического прогноза.
– Вы действительно умеете прогнозировать землетрясения?
– Еще древние китайцы знали, что обычная вода ведет себя очень интересно перед землетрясением. Академик Голицын отмечал, что с помощью водяных скважин, наблюдая за водой, можно фиксировать момент удара. Мы долгие годы изучали поведение подземных вод в разные периоды времени в разных регионах. И обнаружили так называемое гидрогеодеформационное поле, которое отображает все виды нагрузок на литосферу.
Открытие назвали «Эффект Вартаняна – Куликова». Теперь мы можем на дисплее компьютера видеть, как происходят сжатие и растяжение горных пород, как меняется напряжение внутри Земли на огромных территориях, словом – что там происходит до события, во время него или после. Более того, удалось разработать алгоритмы прогноза надвигающегося события, то есть создать уникальную систему прогноза. Мы получили патенты, признанные в разных странах. Таких патентов ни у кого больше нет.
– А откуда вы берете материалы, свидетельствующие об этих сжатиях и растяжениях?
– Обо всем рассказывает вода. Нужны только водяные скважины и оборудование к ним, позволяющее снимать информацию. Нам все-таки удалось на закате Советского Союза создать специальную сеть наблюдения. Были пробурены водяные скважины в Карпатах, на Кавказе, еще несколько – в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Получили огромное количество интересных материалов. А одна из проблем, которая была и остается до сих пор, – нет в работе этой сети наблюдения слаженности и четкости.
Когда Советский Союз распался, скважины, естественно, «разъехались» по национальным квартирам. Связь прервалась и вовсе. Мне звонят из бывших союзных республик, говорят, что готовы сотрудничать. Но денег-то нет. Землетрясение в Спитаке в декабре 1988 года мы могли предсказать за семь дней до события, если бы тогда нормально работала сеть наблюдения, если бы мы ежедневно получали со скважин информацию. Но все шло очень трудно. Когда открытие было зарегистрировано, тогдашний министр геологии сразу сказал: «Вещь важная, но надо засекретить, потому что это может быть использовано как оружие».
Чушь! Но работы все же засекретили. И вдруг – землетрясение в Армении. Там уже была сеть наблюдения, но информация до нас доходила с большим опозданием. В академических кругах первым делом поинтересовались: что на вартаняновской сети получилось? Министр послал меня и своего заместителя в Армению. Там я негодовал: если бы мы своевременно получали материалы с сети наблюдения, много людей можно было бы спасти. Все прошляпили...
В то время в Ереване работала комиссия Политбюро, которая скрупулезно разбиралась в сложившейся ситуации. И им все же стало известно, что в Армении существовала сеть наблюдения. Требуют: давайте сюда Вартаняна! Я позвонил министру, он говорит: приезжай в Москву, все доложишь, а потом вернешься. Я приехал, а он меня обратно не выпустил.
В это время как раз сработало письмо, которое я написал Николаю Рыжкову. По поручению премьера его заместитель Силаев создал межведомственную комиссию по моему письму. Меня вызвали, я все рассказал. Вывод сделали: надо внедрять. Разработали план – до 1991 года защитить с помощью метода Вартаняна все опасные производства, а потом охватить более широкую территорию. Но случился 1991 год.
– И много денег надо для создания нормальной сети?
– Способ очень экономичный. Причем необязательно бурить новые скважины, можно переоборудовать старые, не для этих целей предназначенные. Но и на это денег у государства нет. В свое время, за год до страшного землетрясения в Нефтегорске я вышел к руководству страны с просьбой выделить средства для создания сети наблюдений на тихоокеанском побережье России. Мне сказали: денег нет. Через год тряхнуло в Нефтегорске и деньги пришлось тратить на похороны. А можно было бы всего этого избежать…
– А Япония, например, как реагирует на ваш метод прогнозирования? Уж там-то трясет каждый день, они должны быть заинтересованы больше всех...
– Японцы уже разбуривают по нашей системе скважины. Еще в 1995 году, когда в результате землетрясения там был разрушен город Кобе и тысячи людей погибли, я приехал и посмотрел их материалы. Они тоже использовали для наблюдения водяные скважины, но видели только момент события. Я убедил их в правильности нашего метода. Японцы были поражены. Велись переговоры о том, чтобы создать совместную сеть на Дальнем Востоке. Но пока все находится на точке замерзания.
– А американцы? Их ведь тоже трясет.
– Еще как трясет! Мы с коллегами прилетели в Калифорнию в ноябре 1989 года. Тогда тяжко пришлось Сан-Франциско. Реакция на наш приезд в Америку была однозначная: на черта эти русские заявились, чему они могут нас научить? Первое, что я сказал им: соберите мне фактический материал, дайте компьютер, потом поговорим. Через две недели работы я показал американским коллегам то, что у меня получилось, с учетом всей информации, снятой с их скважин. Через три недели они прилетели в Москву подписывать соглашение о сотрудничестве. И Джон Бредехофт, крупный специалист в области геологии и член американской академии, сказал мне: «Генри, ты был прав!». Мы подружились, много работали, дискутировали. Хотели создать в сейсмически опасных зонах США сеть наблюдательных пунктов. А тут выборы, новая администрация в Белом доме. Было не до нас.
В 1997 году на Денверской встрече Россию приняли в «Большую восьмерку». Борису Ельцину надо было поразить воображение своих коллег-президентов. Вот он с нашей подачи и сделал предложение: создать единую систему для прогноза землетрясений на тихоокеанском побережье. Президенты от удивления рты раскрыли. Решили даже записать в заключительном коммюнике: ведущие мировые державы заинтересованы в создании системы геодинамического мониторинга в северной части Тихого океана. Но потом, как мне рассказывали знающие люди, американцы утопили это предложение. То ли Пентагон воспротивился, то ли снова денег пожалели.
– Назовите наиболее опасные сейсмологические точки на Земле.
– Камчатка, Японские острова, Тянь-Шань, Памир, Гиндукуш, Гималаи. В Европе – Альпы, Апеннины, Пиренеи. Север Африки. Кордильеры, Квебек – восточная часть Канады. Теперь вот район острова Гаити. Это все очень сейсмоопасные зоны.
– Выходит, пока ваши идеи нигде не приняты?
– Мои идеи приняты в России. И сеть водяных скважин создана. Она работает на Кавказе, в Ставрополье, в Краснодарском крае. Повсюду мои ученики работают – в Закавказье, Азербайджане, Армении, Туркмении, Узбекистане, Киргизии, Таджикистане и на Дальнем Востоке. К тому же все мои научные открытия запатентованы в США, Японии, Греции, Турции, Иране, Исландии.
http://vpk-news.ru
Фото: www.defense.gov
Комментариев нет:
Отправить комментарий