Они сделали, казалось бы, невозможное: 7 сентября 2010 года фактически вслепую посадили на заброшенный в тайге аэродром самолет ТУ-154. Как это было, попытались представить художники. А как все происходило на самом деле, нам рассказали сами летчики. Они – как три былинных богатыря: командир экипажа Евгений Новоселов, второй пилот Андрей Ламанов и штурман Сергей Талалаев (на фото слева направо) – высокие, широкие в плечах.Мы сидим вчетвером в курилке здания Росавиации и глотаем сигаретный дым...
Нелепая случайность
– И все-таки что случилось с самолетом?
Андрей Ламанов (А. Л.): Да мы сами не знаем. Ответить на этот вопрос сможет только комиссия, которая сейчас занимается расследованием ЧП – изучает показания приборов, параметры, цифры. Проверяет в том числе и наши действия. Но я одно скажу: когда вылетали, самолет был исправен.
– Но это все же старенькая российская «тушка»?
Евгений Новоселов (Е. Н.): С чего вы взяли, что старенькая? Самолеты летают по 30–40 лет, а нашему всего-то было 18. Если переводить на человеческий возраст, то это будет зрелость, но никак не дряхлая старость.
А. Л.: Вот-вот. Я уже предчувствую, что теперь все разговоры будут идти об ущербности нашего отечественного авиапрома. Но я за свои годы успел посидеть не только за штурвалом «Туполева». И скажу так: ТУ-154 – самолет все-таки хороший и надежный. А это ЧП, которое произошло с нами, нелепая случайность.
– Кстати, накануне вашего прилета во Внуково попытались на тренажере смоделировать вашу ситуацию. Ничего не вышло!
А. Л.: Ничего удивительного в этом нет. На тренажере вообще смоделировать «визуальный полет» очень и очень трудно, а точнее сказать – невозможно.
Ламанов ранее был командиром экипажа, хотя в этом рейсе исполнял обязанности второго пилота. Вот и сейчас во время беседы он выглядит лидером и держится намного увереннее Новоселова, который на пару лет его младше и имеет меньший налет часов – 8 тысяч против 10,5.
– Одна газета со ссылкой на экспертов написала, что электрооборудование могло выйти из строя в результате «неоптимальных действий» экипажа.
– Что значит «неоптимальных»? (В один голос с обидой.)
– …Вроде бы, когда возникла экстремальная ситуация, каждый из пилотов решил спасать самолет сам, возник конфликт между опытом и молодостью.
Сергей Талалаев (С. Т.): Да это полный бред! Покажите нам этого эксперта! Мы что, совсем дураки? Действия в экстренных случаях отрабатываются постоянно. И каждый из нас в тот момент выполнял свои обязанности. Евгений осуществлял общее руководство, Андрей управлял самолетом.
Дважды проверяли на алкоголь
– А крен при посадке определяли по стаканчику с водой?
А. Л.: Что вы, все журналисты, прицепились к этому стаканчику?! Нет, конечно. Пластмассовый стаканчик с водой был нужен, только когда пробивали облачность. Его принес бортинженер, чтобы было удобно определять линию авиагоризонта. Причем это дедовский способ такой. Уровень воды в стакане – горизонт. И в какую сторону вода наклоняется, в ту сторону и крен. Ровно – значит, и самолет летит ровно. Но нам этот стаканчик почти и не понадобился. Мы секунд за пятнадцать облачность пробили и сразу же стали искать место для посадки!
– А кто высмотрел аэродром?
С. Т.: Смотрели все. Вначале увидели дорогу. Потом возле нее речку. И сразу же по направлению к ней направили самолет, рассчитывая там найти возможное место для посадки.
– А на картах он есть или у вас не было карт?
С. Т.: Карты у нас были. Но мы не знали своего местоположения. Так что мы вначале привязались к реке и возле нее нашли ровное место. И вот когда Андрей стал выполнять заход справа, чтобы зайти на эту площадку, я увидел этот аэродром. Говорю ребятам: «Вон аэродром!» Но какая у него длина, как он назывался, откуда появился, мы не знали. Мы сделали три захода, осмотрели его и стали садиться.
– Кстати, когда сели, не пожалели, что в том стаканчике, который бортинженер принес, была вода, а не водка?
– (Пауза, а затем дружный смех.) Хороший вопрос! (Талалаев жмет руку.) Да, в тот момент в общем-то сто грамм не помешали бы... А если серьезно, то – не положено. И надо сказать, что нас в первую очередь на алкоголь проверять стали. Раз анализ взяли, а потом зачем-то еще повторно прогнали.
Благословение Патриарха сказалось
– Сейчас идут разговоры, что если бы вы убрали шасси, то вообще бы не выкатились за взлетную полосу.
Е. Н.: Шасси убираются, если возникает угроза лобового удара. А так зачем бы мы их убирали? Чтобы возникла угроза пожара? Да и скорость при выкатывании за полосу уже была небольшая, около 100 километров в час. Но если бы у нас работали закрылки, мы заходили бы на посадку со скоростью 270 километров в час и при касании у нас было 255, а не более 350, то мы бы вообще не выкатились.
– Вы так говорите, будто бы были готовы к этой ситуации.
А. Л.: Сказать, что мы на 100 процентов были готовы именно к такой ситуации, я бы не рискнул. Но мы же все-таки не с улицы пришли. Вот все говорят: герои-летчики посадили самолет. У меня возникает вопрос: а кто должен был сажать самолет? Пассажиры? Так что мы сделали все, что могли. И каждый человек на своем месте должен выполнять свои функции.
– А что пассажиры?
А. Л.: Паники никакой не было. Пассажиры молодцы. Но северяне – они вообще люди дисциплинированные, спокойные. Посадка довольно мягко прошла.
– Вы считаете, что вам помог только ваш опыт или в чем-то и повезло?
Е. Н.: Элемент везения был. Повезло, что облачность была не такая плотная и что аэродром попался, да и елки были нетолстые… Когда мы въехали в ельник и самолет стал срубать деревья, которые были хоть и тонкие, но стояли стеной, я думал: неужели сейчас найдется какая-нибудь береза, которая даст мне по лбу?
С. Т.: Я думаю, что нам Бог помог. В самый последний момент, когда мы ломали ветки, я подумал: «Боженька, помоги». И он помог: все без жертв обошлось! Я же верующий и не скрываю этого. Мне даже недавно довелось возить нашего Святейшего Патриарха Кирилла. И он меня благословил, и я думаю, что это благословение тоже сказалось.
А. Л.: Нет, жертва у нас все-таки была – зайчик, который под правую стойку шасси попал. А так, конечно, думаю, что и повезло нам очень сильно, и, возможно, Бог помог. Хотя я некрещеный, правда, но и сказать, что атеист, нельзя. Летчики же вообще народ суеверный. Верим во всевозможные приметы.
– Перед этим полетом какие-то приметы вам подсказывали, что он будет необычным?
А. Л.: Не было никакого предчувствия, что все это случится…
Елена Разумова, бортпроводница:
– Мы не думали об опасности, мы просто делали свою работу, – говорит Елена Владимировна. – Пассажирам только не говорили, чтобы избежать паники на борту. Сейчас у нас все хорошо. Из Ухты нас практически сразу отправили в Москву. Там мы прошли медобследование – на всякий случай.
Супруга штурмана Сергея Талалаева Ирина узнала о происшествии из теленовостей. Муж ей позвонил раньше, но о том, что был на грани гибели, не сказал ни слова. Сообщил только, что вряд ли скоро вернется из рейса, поскольку в полете случилась неполадка и пришлось сесть на запасном аэродроме. Узнав о том, что это за «запасной аэродром», Ирина была в ужасе – словами не описать, призналась она «Собеседнику».
– Такое, конечно, может произойти с кем угодно, – говорит она. – Думаю, родным пассажиров пришлось не лучше, чем мне.
Герои и награды. Год спустя
Общественность требует наградить экипаж. Нечто подобное уже случалось. 24 апреля 2009 года над Шатурским районом Подмосковья едва не столкнулись два самолета. До катастрофы оставалось 15 секунд. Диспетчер Московского центра автоматического управления воздушным движением (МЦ АУВД) Илья Куракулов за 1 секунду смог развести два лайнера. 300 пассажиров обоих судов обязаны ему жизнью.
О подвиге Ильи стало известно спустя почти месяц, и сразу же общественность потребовала диспетчера наградить. Это и случилось. Правда, не сразу.
– Прошел примерно год после того происшествия, и мне вручили орден «За заслуги перед Отечеством» II степени, – скромно сообщил нам Илья. – Но в должности не повысили.
Источник: http://www.sobesednik.ru/print/2700
Комментариев нет:
Отправить комментарий